– Иными словами, если я очень хочу странствовать и попасть однажды в столицу, то так и произойдёт?

– Ну, явно не при мне живом, – отшутился Авир и обнял дочь.

Агидель молчала прислушивалась к тому, что происходило вокруг неё. Стук сердца в её груди отзывался донимающим гулом в голове, будто разум и кровь уже начали то невидимое противостояние, о котором говорил её отец. За витражным окном бешено скребся ветер, умоляя, чтоб его впустили в комнату, а в очаге догорали поленья в разрушающих объятиях огня.

– Ты устала, хватит на сегодня разговоров. Отдыхай, дитя, – Авир поцеловал Агидель в лоб. Встав, он внимательно посмотрел на неё. Про себя он отметил, что она определённо лучше выглядит, чем до визита знахаря. Если всё уладится, то он пошлёт ему золотую монету сверх того, что ещё должен будет доплатить серебром, восполнив ему моральный ущерб.

Отворив дверь, он увидел ведро и сидящего на табурете задремавшего Навоя. Внизу, у лестницы, стояло два стражника на случай, если что-то срочное снова понадобится господам.

Аккуратно внеся ведро, он поставил его рядом с изголовьем постели.

– Спи спокойно, Агидель.

– Доброй ночи, отец – отозвалась девушка, сворачиваясь в маленький клубочек под покрывалом. – Наверно скоро уже будет светать, разумнее будет сказать доброго утра, да?

– Ещё не скоро. Отдыхай. Обещаю, что все ночные страхи отступятся от тебя.

Он закрыл за собой дверь и, встав перед спящим другом, прикинул, уйти, ничего не сказав или всё-таки разбудить и предупредить, что на сегодня всё обошлось. Но тот, опередил его мысли.

– Да давайте уже, говорите, ваша милость, что нам не придётся снова лететь в Благое, рискуя свернуть свои шеи и раздавить любого, кто неосторожно будет переходить дорогу в ночи, – Краснояр открыл глаза и сладко зевнул, будто он проспал всю ночь на мягкой перине, а не сидел, скрючившись на неудобном табурете.

– Нет, можешь спокойно отправляться к себе в покои и забыться глубоким сном младенца, – Авир устало потёр глаза и начал спускаться по лестнице в зал.

– Думаете, я вас оставлю наедине с такими мрачными мыслями, которые точат ваш разум, словно черви свеженькое яблоко, которое упало на землю в вашем саду? – Навой бодро вскочил с табурета, и, подхватив его, последовал за Князем. – Ошибаетесь, мой Князь. Куда вы, туда и я. Эге, уж за столько лет-то можно было привыкнуть!

Князь усмехнулся и покачал головой:

– Я не усну сегодня, ты прав, я не в том состоянии. Слишком многое всколыхнулось в душе.

Навой промолчал, а потом кивнул:

– О! Смотрите, – шепнул советник, кивнув в сторону покоев Агидель, – угадайте, кто крадётся к своей питомице.

– Ох, Навой, с этими женщинами иногда бесполезно говорить, совсем от рук отбились, – в шутку сокрушился Авир, внимательно следя за незаметно крадущейся, как той казалось, Агнией.

– Я же говорю, выпороть, – ухмыльнулся советник. – Всех выпороть!

Авир беззлобно толкнул его и погрозил пальцем.

– Пойдём в оружейную, – заключил Князь. – Думаю, что времени до рассвета у нас прилично есть, чтобы немного отвлечься.

– Да, – кивнул советник, – забыться там хорошо получается.

– Нет, забыться полностью, к несчастью, ничто и никогда не помогает…

– О! – восхитился Навой, осматривая прекрасный меч, лезвие которого было украшено сценой битвы какого-то доброго молодца, правда, очень низкорослого, с огромной зверюгой, предположительно химерой, имеющей огромное туловище волка и три жутких змеиных головы. – Хороший меч, я даже помню, откуда он у вас взялся!

– Ну, давай, напомни, – улыбнулся Князь, прикрывая крышку большого окованного сундука, в котором покоилась его первая кольчуга и наручни. Признаваться в сентиментальности, которая с возрастом становилась всё более явной, Авир никак не хотел, в особенности самому себе. – Мне интересно послушать тебя, ведь в зависимости от слушателей, эта история приобретает весьма необычные подробности, но всегда мне приходится краснеть.