– А может я тут прозрела! – с вызовом ответила девушка, сбрасывая его руку.

– Очень сомневаюсь! Как была дурёхой, так ей и осталась! Только злее стала.

Предсказательница задохнулась от обиды. Звук звонкой пощёчины разлетелся с пронзительной остротой в морозном воздухе. Балаганщики обернулись на молодых людей. Даже Бальтазар с Макаркой отвлеклись от злополучного колеса телеги.

Пифия застыла, поражённая своим поступком. Её красивые карие глаза вдруг наполнились слезами, и спешно закрыв лицо дрожащими ладонями, она рванула в лес, в сторону, противоположную той куда недавно ушёл Тонио.

Лель застыл, словно громом поражённый, но спустя пару мгновений растерянность сменилась горячей полыхающей злобой, которая, словно волна, захлестнула его:

– Да и катись куда хочешь, безумная девка! – музыкант в сердцах швырнул вслед своей невесте кнут, который отлетел в сугроб, оказавшийся занесённым муравейником, и скрылся в нём полностью. Потом, осознав горячность своего поступка, Лель с досадой поплёлся на поиск внепланового метательного снаряда под гнётом неодобрительных взглядов товарищей по театральному и музыкальному мастерству.

– Ох уж эта молодёжь, – сокрушённо покачал головой Макарка.

– И не говори, – поддакнул Бальтазар, снова обращая всё своё внимание на злосчастную ось телеги и колесо. – Бросаются в омут с головой, мол любовь, ещё толком не поняв, кто и что из себя представляет… А потом вон что творится, швыряют друг в друга чем ни попадя.

Урсула всё же не рискнула углубляться сильно в лес. Она отбежала ровно настолько, чтобы скрыться из вида, но легко улавливать шум, идущий от стоянки людей. Здесь было ощутимо мрачнее из-за плотной стены стоявших деревьев. Пифия тяжело задышала, глубоко хватая морозный воздух, сковывающий своим обжигающим прикосновением лёгкие. Вдруг возникло лёгкое головокружение, девушка покачнулась в сторону, и, чтобы не потерять равновесие, оперлась об ствол огромной разлапистой сосны. Казалось, что дерево подпирает своим остриём само небо. Тонкие пальцы инстинктивно заскользили сначала вниз, а потом вверх по шероховатой коре исполина в тщетной попытке успокоиться. Пифия закрыла глаза, чтобы унять недомогание, и сосредоточилась на своих ощущениях. Она была пуста. Совершенно опустошена и сожжена внутри. Сжав крепко зубы, молодая предсказательница подавила рвущийся из её груди стон, но вдруг подушечку её указательного пальца пронзила острая боль. Несостоявшаяся невеста открыла глаза и посмотрела туда, где находилась её ладонь. Она лежала на глубоких диагональных разрезах. Какое-то неведомое животное, видимо, недавно бесновалось здесь, оставляя на каждом дереве такие своеобразные метки. Урсула вздрогнула и взволнованно сглотнула. Ей было даже страшно представить, что за существо могло обладать такими когтями, чтобы так легко вспороть твёрдую древесину. Поднеся палец к лицу, она легко вытащила занозу, и принялась рассматривать обстановку. Одно, второе, третье. Около десяти деревьев были располосованы на разной высоте неизвестным зверем, но никаких чётких следов на снегу девушка не смогла разобрать, только цепочку отпечатков её сапог. Она уже была готова подавить чувство собственной гордости и как можно быстрее вернуться в лагерь к кострам и людям, сделав вид, что ничего между ней и Лелем не произошло, как её взгляд привлёк странный, чужеродный для этого места предмет. Урсула оторвалась от дерева и на ногах, словно налитых свинцом, медленно стала продвигаться к запорошенному кусту, под которым торчали странные отростки. Всего-то нужно было сделать десяток шагов, но они давались с неимоверной тяжестью. И вот пифия присела на корточки перед своей целью, ветер выбил прядь волос из её косы, но девушка даже не обратила на это внимание. Робко протянув руку, она тронула нечто ледяное, безжизненное, но до дрожи знакомое, а потом, слегка осмелев, крепко схватила свою добычу и выдернула из снега. Урсула не успела даже вскрикнуть от омерзения – она держала в своих пальцах обглоданную человеческую руку, от которой сохранилась в приличном виде только кисть, но и та была изрядно пожёванной.