Офицеры знали, куда бить.

– Я храню невинность для своей прекрасной невесты! – гордо заявлял нерадивый сын какого-то герцога. – И она хранит свою для меня! Когда я вернусь, мы обязательно поженимся!

Пленительные мысли о долгожданной свадьбе и неизбежной потере невинности, которую он тайком репетировал у себя в палатке, так вдохновляли его, что, не кривя душой, смею заявить, он прямо-таки грезил скорей попасть на фронт.

И не только он! Многие вдохновлялись речами вечерних болтунов.

– Жаль ребят, которые погибли в первые дни! – для Коня настала минутка сентиментальных и самодовольных сожалений. – Война скоро закончится, а все лавры достанутся нам.

После случая с несанкционированной посадкой клумбы он и его верные друзья Баклажан и Румпельштильцхен стали регулярно подшучивать над Штаменом и Пистиллумом, стараясь как можно больнее задеть их высокие чувства. Но лишь однажды разозлить блистательного цветовода оказалось достаточным для того, чтобы троица хулиганов в полном составе вновь отправилась в лазарет.

Но на сей раз без медалей.

Чем больше мы привыкали к нашей новой семье – армии, тем быстрее всем нам казалось течение времени. Хмурые мысли рассеивались, а тяготы военной жизни приносили всё меньше хлопот.

Как ни странно, многие из нас хотя бы чуть-чуть научились фехтовать, стрелять из лука и арбалета, метать копья, красиво маршировать, а также превосходно чистить патетос, снимая тончайший слой кожуры и оставляя максимум мякоти этого чудесного фрукта, пищи настоящих воинов.

В общем, мы были готовы к войне. По крайней мере, нам самим так казалось.

И мы были безмерно горды тем, что в такой короткий срок освоили все премудрости военного дела, ведь учебная программа была рассчитана на два месяца, а мы справились всего за один! Ха-ха!

Вскоре нам выдали новые доспехи, оружие и туники. Мечи, как и прежде, больше напоминали пилы, но хотя бы были заточены, в отличие от тех, что были раньше. Непривычно, конечно, но на войне как на войне!

«На войне, как на войне!» – воскликнул капитан Поркий, высоко поднимая рог с брагой на импровизированном пиру прямо на поляне под высоким старым дубом в расположении полка.

Офицеры услаждались чревоугодием и возлиянием браги, в то время как новоиспечённые солдаты смаковали последние часы покоя и тёплой, ясной погоды. Светило солнце, пели птицы, и по воздуху разносился опьяняющий аромат цветов. Наш боевой дух был на высоте.

«Почта!» – довольный возглас где-то вдалеке заставил блаженствующих солдафонов оживиться.

Этот день был просто прекрасен!

Больше всех радовался нерадивый сын какого-то герцога. Прежде ему писала только матушка, а тут вот пришло письмо от его дражайшей возлюбленной! Никто не спрашивал, однако он несколько раз громко возвестил о причине своей внезапной радости, прежде чем трясущимися от радости руками сломал сургуч, вскрыл конверт и принялся читать вслух:

«Дорогой мой Цервос^>13!» – тут я невольно вспомнил, как его зовут. – «Уже очень скоро ты тоже будешь участвовать в битвах, сражаться, отстаивая свободу и независимость нашего королевства. Я очень горжусь тобой! Я счастлива от того, что у меня есть такой друг, как ты!» – одно слово в этом предложении заставило ту часть слушавших его сослуживцев, что имели некоторый опыт в делах сердечных, посмотреть на Цервоса пристально и слегка подозрительно, словно они засомневались в чём-то. – «Ты всегда был очень добр ко мне. И, если ты действительно желаешь мне счастья, надеюсь, ты от несёшься с пониманием к тому, что я тебе поведаю.

Отныне я больше не могу скрывать своего по-по-положения