Наше театральное время закончилось, но дружба лишь стала набирать обороты. Мы созванивались, из-за работы слишком редко виделись, но оба были рады, что нам удалось сохранить хоть толику того доверия, что зародилось в Олдвиче.

Я взяла чашку остывшего чая и сделала глоток. Горьковатый противный вкус напомнил о времени, что я провела в тяжелой задумчивости. Снова взявшись за ручку, я решительно зачеркнула последний абзац.

"Дорогой Дэвид", – банально начиналось послание.

"Твое воплощение мистера Рочестера в недавней экранизации потрясло меня до глубины души"…

Я часто представляла себя на месте героини Бронте – такой же гордой, независимой, но страстно любящей. Разница была лишь в том, что в романе чувства оказались взаимными, а моя история застыла на стадии безмолвного восхищения.

В квартире было тихо, только часы мерно отсчитывали секунды. Я откинулась на спинку стула, вспоминая наш короткий разговор пару недель назад. Дэвид тогда похвалил работу в сериале – случайно увидел эпизод накануне. Он много говорил о литературе, увлеченно рассказывал о роли Рочестера, и о том, как он встревожен предстоящей работой.

Это было совсем недавно, но я уже забыла, как звучит его голос.

"Рождество – время, когда мы можем быть немного сентиментальными", – продолжала я в письме. "Поэтому я решаюсь сказать – твой талант освещает тёмные зимние вечера ярче любой рождественской звезды. Спасибо за то, что делишься им с миром, и со мной".

Остановилась. Не слишком ли откровенно? Не читается ли между строк то, что я пытаюсь скрыть?

Я поднялась и подошла к окну. Дождь усиливался. Семейные пары, держащиеся за руки, дети, показывающие на яркие украшения – все они неспешно передвигались по вечернему городу. Странно, но одиночество, которое обычно давило на плечи в такие моменты, сейчас казалось почти уютным. Тайное чувство к Дэвиду согревало меня изнутри.

Вернувшись к столу, я дописала заключительные строки: "Пусть новый год принесёт тебе дни наполненные творчеством и радостью. С Рождеством, Дэвид. С любовью. Э.».

Запечатала письмо в конверт, написав адрес его дома в Илинге. Никаких сердечных признаний. Только искренние слова, путешествующие сквозь рождественский Лондон к человеку, который, возможно, когда-нибудь поймет, что я хотела сказать.

Письмо лежало на столе, запечатанное и готовое к отправке. Я провела пальцами по конверту, ощущая под кончиками пальцев шероховатость бумаги. Странно было доверять свои чувства клочку бумаги, когда слова застревали в горле каждый раз, когда я оказывалась рядом с Дэвидом.

Неразделенная любовь – какое банальное словосочетание для чувства, которое выжигает изнутри. Я тихо рассмеялась своим мыслям. Сколько ролей влюбленных я уже разыграла на уроках или на сцене? И каждый раз было ясно, что в финале персонаж обретет счастье. Какая ирония, что в реальной жизни никаких гарантий счастливого конца нет.

Телефон на тумбочке завибрировал. Сообщение от Марты: "Корпоратив отстой. Как ты там? Могу приехать».

Я улыбнулась. Марта всегда чувствовала, когда мне особенно одиноко. "Буду рада. Привези что-нибудь сладкое", – набрала я в ответ.

23 – 25 декабря 2007г.

«Дэвид! С Рождеством и наступающим Новым годом! Надеюсь, в следующем году ты найдешь то, что так давно ищешь. А именно большую квартиру, где мы сможем зависать между съемками. С любовью. Э.»

Я так устала. Дорога домой еще никогда не была так утомительна. Поезд, поезд, такси, – казалось, путь домой в Дадли становился все длиннее с каждым годом. Снег падал крупными хлопьями, но тут же таял, в Бирмингеме было тепло. Интересно, чем занимается Дэвид? Дошла ли до него моя очередная открытка, моя очередная шалость?