– Там дверь просто захлопывается, – вспомнила я. – Звонивший спокойно мог стереть отпечатки на телефоне, выйти и захлопнуть дверь за собой. А Кристя…

– Она так и не сказала ни слова о том, что там случилось,– кивнул Кондратьев. – Как там диагноз?

Он впился зубами в пирожок. Несколько секунд молчал, уже наоборот, как удав, переваривающий кролика. Наконец его глаза приобрели ясность.

– Селективная амнезия, – напомнила я. – Синдром вытесненных воспоминаний.

– Синдром… Чего только не придумают. Аль, эта девочка… Скользкая какая-то. Я думаю…

Кит помолчал.

– Она притворяется. Не хочет ничего говорить, чтобы не навредить матери. И еще… Я думаю, Мария причастна к смерти мужа.

– Спасибо, – искренне проговорила я, и Кит не стал переспрашивать за что. Он все сразу понял. – А с Кристей… сложно, – задумчиво дополнила. – Неоднозначно. Селективная амнезия вообще-то – расстройство, не доказанное официально в научных кругах. Некоторые специалисты считают: невозможно частично что-либо исключить из памяти. Если ты интересуешься моим мнением, то в своей практике я встречалась со множеством механизмов детской самозащиты. В их числе и выборочное забывание. Это вполне реально, Кит. Может, Кристя и не врет.

Под восторженным взглядом Кондратьева из той же сумки возник термос с кофе. Таким, как Кит любил: чтобы сахар из ушей лез.

– Только я не смогла за это время ни разу с девочкой толком поговорить. Кристя до сих пор дурниной орет, стоит мне показаться на ее горизонте. Из-за этого мы с Вероникой общаемся чаще всего только по телефону. Ко мне она приезжать не любит – пятый этаж без лифта, а Ника хоть и железная, но уже в возрасте. Восьмой десяток как-никак…

– Значит, что-то Кристина помнит? Раз так реагирует на тебя?

– Это неосознанное закрепление негатива. Наверное, я была первым знакомым лицом, которое она увидела после трагедии. Вот и осталась в подсознании, как самое яркое пятно. Все остальное пережитое оказалось слишком тяжелым для ее психики. Красная Луна, так она кричала. Возможно, в ее памяти осталась луна, которую она видела на небе, потом – провал, а следом – я. Только эта Красная Луна все равно не дает мне покоя…

– И что это может быть? Думаешь, что-то важнее, чем бред перепуганного ребенка? Есть какие-то догадки? Мы просмотрели все населенные пункты вокруг, все названия заведений, отелей, гостиниц, ресторанов. На всякий случай. Но ничего с такой вывеской не обнаружили.

Я пожала плечами.

– Конечно, я порылась в интернете. Но выяснила только, что есть термин «Черная Луна», и он применяется к последнему видимому полумесяцу убывающей Луны. Это период от полутора до трех с половиной суток. В середине этого самого темного периода Луна и Солнце находятся в соединении. Может, в какой-нибудь специальной литературе это и называется «Красной Луной»?

– Ты не очень помогла, – вздохнул Никита. – А еще знаешь, что очень интересно, если мы затронули интернет?

– Тут все просто сверх впечатляющее, – грустно согласилась я.

– Марыся… то есть Мария Успенская нигде во всемирной паутине не засветилась. В соцсетях не зарегистрирована, никакой личной странички нигде нет. Даже электронной почтой не пользовалась…

– Тоже мне бином Ньютона, – фыркнула я. – Все знают, что Марыся не любила сидеть в интернете.

– Странно… Такая молодая… Как такое может быть?

– Кит!

Он поднял шутливо обе руки вверх:

– Молчу, молчу! О возрасте не слова.

Это выводило меня из себя в жене моего бывшего мужа больше всего. Упоминание о том, что она на несколько лет младше. Если быть точной – на шесть.

– Ладно, до встречи.

Пирожки закончились, кофе тоже. Красноречивые взгляды в сторону волшебной сумки не выманили из нее больше ничего прекрасного. Кит явно собирался опять ускользнуть.