– Слава богу, нет. – Красивое лицо омрачила легкая тень. – Если не считать того, что кое-кто из гостей собирается покинуть гостиницу.

– Не может быть, – без особого удивления заметила Даша. – Какие, однако, существуют впечатлительные особы. Наверняка женщины?

– Хуже.

– Хуже?

«Интересно, кто это у французов хуже женщины?»

– Преподобный отец. Наверное, он вчера все слышал и рано утром попросил его рассчитать. Плохая слава для отеля, если духовная особа его покидает на Рождество.

Тут бармен неожиданно умолк, глядя поверх ее головы. Даша автоматически обернулась и увидела пастора, выходящего из лифта. Финн на секунду замешкался, но, заметив устремленные на него взгляды, направился в их сторону. Даша быстро задвинула стакан с вином за табличку с ценами.

«Принесла нелегкая».

– Доброе утро, – поздоровалась она, стараясь дышать в сторону.

– Доброе утро, дочь, моя. – Финн церемонно поклонился. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, уже лучше. Ваши травы мне очень помогли.

– Я рад. – Пастор помолчал. – Слышал, вы стали свидетелем ужасного происшествия.

Делая вид, что его это не касается, Жан-Жак принялся старательно протирать бокалы. Даша решила поддержать нового друга, а заодно и реноме отеля.

– Я бы не стала драматизировать. Возможно, речь идет о простом недоразумении.

Белесые ресницы дрогнули.

– Недоразумении? Что вы называете недоразумением? Убийство?

Спокойно, с едва уловимым оттенком снисхождения, Даша ответила:

– Я много думала об этом и почти уверена, что речь не идет об убийстве. Полиция совершенно точно установила: из моего окна нельзя было увидеть падения в ту пропасть, где обнаружили миссис Бредли.

– Как это понимать? – финн говорил все медленнее. Казалось, еще чуть-чуть и он станет говорить в обратную сторону.

– Так и понимайте. – Даша бросила тоскливый взгляд на остывающий глинтвейн. – Из своего окна я видела только, как женщина повздорила с мужчиной, он ее оттолкнул и пошел дальше. Но то место оказывается абсолютно безопасно. Дама в желтом не могла там разбиться. Следовательно, мужчина ее не убивал.

– Но она же… мертва? – пастор опустил саквояж на пол.

Посчитав это хорошим знаком, Даша продолжила с еще большим воодушевлением:

– Да, но случилось это в другое время и в другом месте. И вполне возможно, речь о несчастном случае: дама была взволнована, а в горах…

– Где сейчас ее тело? – перебил финн.

От неожиданности Жан-Жак едва не выронил бокал. Даша тоже несколько растерялась.

– Не знаю… В морге, наверное. Где же еще? Жан-Жак, вы не в курсе?

Бармен выразительно завел глаза.

– Меня о таких вещах не информируют.

Повисла неловкая пауза. Желая переменить тему, Даша решила направить беседу в светское русло:

– Как жаль, что вы приняли решение покинуть нас. На улице отличная погода. И для прогулок и для спорта.

– Тогда, я остаюсь, – отсутствующим голосом произнес финн.

Подняв саквояж, он коротко кивнул:

– Всего хорошего, мсье, всего хорошего мадемуазель. – После чего развернулся и зашагал обратно к лифту.

Даша и Жан-Жак оторопело смотрели в след, удаляющейся сутане.

– У вас, наверное, какой-то особый дар убеждения, – придя в себя, вымолвил француз. – Если еще кто-нибудь соберется уехать раньше срока, непременно пошлю за вами.

Однако, сама Даша была удивлена не меньше.

– Может, надо было сразу сказать, что произошел несчастный случай?

– Можно подумать, это зависело от меня! – бармен неожиданно рассердился: – Я когда-нибудь убью этого чёртова инспектора. Решил сорвать нам сезон! Да, кстати, он уже здесь и ждет вас.

Даша моментально перестала улыбаться.

– Ждет меня?

– Наверное, уже с полчаса.