Сергей тихонько подкрался к двери и, придерживая ее одной рукой, чтобы не заскрипела, приоткрыл. Из-за сарая за всеми действиями командира наблюдал его друг, готовый в любой момент прийти на помощь. Но Сергей подал знак, что все хорошо, и, достав из ножен финку, осторожно шагнул за дверь.

Раздался глухой удар по голове, и Сергей потерял сознание, так и не поняв, что же произошло.

Очнувшись, он почувствовал, что руки и ноги его крепко связаны, а сам он сидит на стуле с кляпом во рту. Рядом, возле стены, связанными лежали Сергей и Иван. Оба в крови.

– Жаль, жаль, что мы с ними так и не смогли договориться, – сказал вслух на ломаном русском языке тот самый майор, которого он видел в бинокль. – Я думать, ты не можешь понять, что происходить на самом деле? Это за гранью наука, за гранью человеческий разум.

– Михаил начал внимательно разглядывать своего собеседника и увидел, что тот, хоть и был одет в форму майора, не принадлежал к строевым военным. Перстень с непонятной символикой на руке! Какая-то неизвестная служба!

– Так и есть, – словно читая мысли разведчика, закивал головой майор. – Я немного могу рассказать, кто я, так как ты все равно скоро умереть. Но я иметь один вопрос. Что это?

И он показал на лежащий на столе узелок бабы Ганны.

– Я чувствовать, что это что-то удивительное, – продолжил майор. – И, если это есть то, что я думать, ты мне сказать, как оно работать. Может быть, может быть, ты не умирать сейчас.

Михаил, немного подумав и кивнув головой, сказал:

– Хорошо, я покажу тебе, что это. Только развяжи мне руки. Я вижу, ты умеешь предугадывать мои действия и действия противника. Теперь я понимаю, как ты одерживаешь победы.

– Так и есть! Я немного смотреть вперед, и глупый русский солдат просто идет туда, где его будет ждать капут! – произнес майор и развязал Михаилу одну руку.

Майор внимательно следил за каждым движением Михаила. Тот покрутил затекшей рукой и, развязав один конец узелка, засунул в него руку. Немного подождал и достал свежий кусок хлеба.

– О-ля-ля! – воскликнул немец, увидев, что буханка еще дымилась, словно парень достал ее не из узелка, а из печи. – А что этот вещь может ещё?

– Все, что пожелаете, – ответил парень. – Нужно только его развязать.

– И что будет? – ухмыльнулся майор.

– Я и говорю – что пожелаете, – не моргнув глазом сказал Михаил.

Немец наставил пистолет на парня и, развязав вторую руку, отошел в сторону.

– Дафай, покажи, что может это вещь! – хитро прищуривая глаз и, на всякий случай, стоя на некотором расстоянии, произнес немец.

Михаил вздохнул и начал развязывать узелок полностью. Как только все концы его упали на стол, раздался страшный треск. Из узелка, словно из трубы, хлынул картофель! Отборный сырой картофель, словно его только что выкопали из земли. Напор был таким сильным, что за считанные секунды картошкой по пояс засыпало и Михаила, и немецкого офицера. Тот в ужасе выстрелил в парня, но пуля не пробилась через толщу картофеля. А еще через пару секунд офицера накрыло с головой.

Михаил из последних сил схватил раскрытый узел и сжал его в кулак. И все, как по команде, сразу прекратилось.

В углу, возле печи, под толстым слоем картошки, стонал немец, а парень дополз до своих товарищей и развязал им веревки.

– Что это было? – спросил Сергей, разглядывая гору картошки в углу дома.

– Сам не знаю, но мама предупреждала, чтобы я не раскрывал никогда узелок полностью, – ответил Михаил.

– Иван, ты как?

– Да живой, живой я. Что делать-то будем? И с этим немцем?

– Я знаю, что, – разгребая картофель, сказал Михаил и добрался до головы офицера. – Ну? Как тебе узелок от бабы Ганны? Не все, значит, ты предугадывать можешь!