– Квас, проверим… Аня, Макса позовите-ка.

Пришедший Макс, сказав, что долг мой «тридцать тысяч, четыреста два доллара, пять центов на сей час», поправил чёрный галстучек и вышел.

Марка хмыкнул.

– Обещаю, долг верну… Но не сейчас. Мотаюсь. Тщетно. Прибыль малая, ― признался я.

Он глянул на часы.

– Жду венгров… Если поразмыслить, твой процент, Квас, должен быть с полсотню или выше, чтоб кормиться. В мире кризис, конкуренция; век перекупщиков иссяк, почти иссяк; ты лишний. Год назад ты мог работать с пользой, с выгодой. Теперь и я в поту. А у тебя сын, Ника. Так? – Он затянулся сигаретой. – Что же делать?.. Предположим… Я беру тебя, хоть завтра, переводчиком. Согласен? – Он глотнул коньяк: – Бестактно? Ты на жалованье без того, раз должен.

– Нет, – отверг я. – Болен, это первое… А главное, утратится свобода… Нет. Я от у. е. устал!! – воскликнул я. – От всех условных штук устал, от всех абстрактных и вещественных! И не хотел бы впутать в дружбу рубль. У нас с тобой так много общего в недавнем прошлом, чистого! Рубль дружбу портит… Долг отдам. Но позже.

– Ника как? – спросил он.

Я б налгал, что с Никой хорошо: уравновешенна, спокойна и бодра (смолчав, что я болел и что она тянула фирму; плюс, я б добавил, мне очень страшно; чувство коллапса рода людского, так, не иначе). Марка полгода был за границей и не знал всего… Я б смог налгать. Но помешали. В кабинет вошёл качок при галстуке и в красном пиджаке, заметивший, что хочет, «слышь, перетереть, в натуре, без свидетелей». Ресепшн-Аня прыгала за ним беспомощно. Он, выгнав Аню, дверь закрыл.

– Мы тайн не держим, – молвил Марка. – Говорите при свидетелях.

Гость, развалившись в кресле, ухмыльнулся.

Марка щурился, неясно отчего.

Гость видом был борец. – Наш босс, – развязно он повёл, – к вам с уважухой. Он слыхал про вас, когда вы на востоке делали бизнес. После слиняли, кинув братву. Нехорошо, не по понятиям. Но он нашёл вас. Он из Думы, всех найдёт. Босс, типа, может… Приглашаем вас в партнёры… Хаза тут у вас отпадная… – Гость щерился. – Мы помогаем, сыск-охрана; ну, спортсмены там, спецы. Мы лучше. Ваших тронул – сразу в сопли, хнычут, плачут и кудахчут, слышите? Мы вам нужны; босс так считает. Вас, типа, ищут важные люди вроде Корейца. Вы же при деле, остепенились; также семья притом, чтоб вам скакать туда-сюда… Наш босс в авторитете. Цены перетрём, тут без проблем. Ведь Николаю Николаичу – свой каждый, кто под ним… – Гость вынул трубку, склочно зазвонившую, спросил: – Гвоздь, ты?.. Базлает, нах?.. Не хочет?.. Вскоре буду; не пыли… – И, спрятав трубку, он продолжил: – Кипиш на фирме или на вас вам надо? Вряд ли вам надо. Сёдня прихлопнули, прям в чёрном „мерсе“, крупную падлу, ну, с „Оптимбанка“. Фраер ба-альшой был! Очень большой был, но залупаться стал не по делу.

Марка смеялся. – Сколь замечательный субъект ваш босс! Однако, вы припёрлись и хамите. Ну вас к чёрту. Убирайтесь.

– Захотите – наши черти к вам приедут. Ваш заводик, склáды, офис… Это запросто… Не цените вы нас! – Гость, хмыкая, поднялся. – Буром мы не прём, не думай. Николай-то Николаич мог восток качнуть, Корейца, но он знает, как и что… – Гость дал визитку. – Вы звоните нам, в натуре. – Он кивнул и подмигнул. – Рад был, короче, поболтать. До скорого… – И гость пошёл к дверям, как гризли.

Тут и я встал. Хоть мы с Маркой врозь с июня (хворь моя, его разъезды), но сегодня я здесь с целью одолжиться, и не более. Однако, то ли так ослаб, что стал стыдлив, не мог просить, лишь бросил: – Мерзость, Марка.

Он кивнул.

– Кореец? Связь с Востоком? Что ты делал на Востоке?