– Закусить не забудь!

Мы по очереди приложились к холодному горлышку толстостеклянной бутылки. Липкая пена потекла на мой подбородок и дальше вниз. Я утёрся рукавом и предложил Димону вернуться в номер и взять вместо шампанского обыкновенной водки.

– Там, в холодильнике, чекушки стоят, увидишь, как откроешь, они в дверцу насованы.

– Одну взять? – деловито осведомился гонец.

– Одну мало, – встряла в наш разговор Оксана, – две захвати и стаканчики не забудь.

– Две много, – возразил я, – бери три штуки, в самый раз будет.

Так, не спеша, останавливаясь и чокаясь на ходу с незнакомыми людьми, поздравляя их и принимая встречные поздравления, мы вышли к огромной наряженной ёлке, вокруг которой в свете перемигивающихся гирлянд вовсю кипела весёлая хмельная кутерьма.

Где-то рядом громко наяривала музыка, и Оксана пригласила меня танцевать.

– Имеешь право, – одобрительно сказал Димон, заметив мою растерянность, – все танцуют, а мы чё, рыжие, что ли?

Под звуки танго он увлёк какую-то разодетую в дорогие меха девицу и тут же повис на ней, неприлично облапав её нервными пальцами ниже талии.

Оксана прижалась к моей груди и томно прикрыла глаза.

Мимо, пронзительно визжа, с ледяной горки скатывались – кто на чём – весёлые компании всех возрастов; кто-то ставил в снег красочные картонные трубки китайских потешных ракет, и они шумно взлетали оттуда яркими букетами новогоднего салюта; в ноздри ударил восточный запах жаренного на углях мяса, обильно сбрызнутого синтетическим уксусом.

Мне тоже стало необычайно хорошо, и я поцеловал девушку в пахнущие дорогими сигаретами и вкусной ягодной помадой спелые губы, которые в ответ благодарно и доверчиво одарили меня горьковато-сладким привкусом искренней девичьей нежности.

Откуда-то из-за спины вынырнул Димон.

– Предлагаю вмазать под шашлычок на фоне ёлки!

Я попятился, кувырнулся пятой точкой прямо в сугроб и согласно кивнул:

– Наливай!

– Оксанка пока пусть очередь у мангала держит, – по-хозяйски распорядился парень, уваливаясь рядом, – а мы с тобой зарядим чисто по-мужски.

Он протянул мне стакан и карамельку в пёстрой обёртке, а Ксюша, с пучком выданных мной десятирублёвок, затерялась в толпе.

– Знакомая, что ли? – спросил я, намекая на его презентабельную партнёршу по уличному танго.

– Да какая там на хер знакомая, – открестился Димон, разливая по стаканам чекушку, – просто приятная на ощупь, а меня такие, знаешь, как вставляют! Вот, прихватил на память, Оксанке хочу подарить в честь её новой жизни.

Он раскрыл узкую ладонь, и на ней тускло блеснула золотом дорогая браслетка в виде ящерицы с топазовыми глазками.

– Зацени!

– Отдай, у кого взял, – отвёл я его руку, – новую жизнь с воровства не начинают.

– Ты чё, Егор! – искренне возмутился вор. – Она ж, наверно, из настоящего советского золота, и потом, я ведь не для себя… От всей души… В натуре, как лучше хотел… Давай, короче, за нас!

Радостная и счастливая, подошла Оксана с тремя шкворчащими порциями шашлыка на деревянных палочках и целлофановым мешочком, из которого Димон тут же извлёк нарезанный квадратиками свежий хлеб и аппетитные сиреневые кольца репчатого лука. Я плеснул водку в третий стаканчик и подал его девушке.

– Мы за нас решили пропустить, присоединяйся.

– Кто самые лучшие друзья девушек? – спросил Димон у Ксюши, хитро прищуриваясь на неё снизу вверх. Та, выпив залпом полстакана, не задумываясь, выдохнула:

– Презервативы!

Я заботливо протянул ей кусочек хлеба с мясом и луком, а Димон угловато, но галантно взял её за руку и застегнул на запястье браслетку, уточнив при этом:

– Лучшие друзья девушек – это золото и бриллианты. Дарю как любимой супруге Егора на вечную память о нашем миллениуме.