В начале века XIX, в первых русских пейзажах открываются первые небеса, но пока небеса вообще. А первое русское небо, ещё зябнущее, но живое и тем согревающее душу, появляется только у Саврасова. И отныне – разнообразные небеса и прекрасные освещения воцаряются в русской живописи.

Настоящие, «как у самой природы», – у Шишкина, Айвазовского, Левитана, Васильева, Богомолова.

Театральные и алхимические волшебства – у Куинджи.

Сказочный «белый свет» – у Васнецова. Ослепительная чуждость – у Верещагина.

Эстетизированная дымка радости и печали – у Серова.

Рассеянные в воздухе Руси дымы русских бунтов и пожаров – небеса Сурикова.

А у многих и многих художников неба в картинах вообще нет. То есть оно изображено, но наравне с фигурами, предметами, произрастаниями, бликами и прочими деталями картин. Небо там – не источник света, не иной мир, а всего лишь лучше или хуже написанный фон, на котором взгляд не задерживается.

…Между тем, по ходу исторического времени (так и расположены залы Третьяковской галереи), световые эффекты на картинах утончаются многообразятся, иной раз ошеломляя фиоритурами и колоратурами высочайшего художественного ремесла… Брюллов, Семирадский, Поленов и Шишкин – как они это делали?!.

…Рассветает же внезапно. При входе в репинский зал. Вдруг, сразу – полдень! И ты – в лете! В толпе, в тепле, в золоте, в солнце, – и на тебя движется «Крестный ход…».

Стоя перед таким Репиным, понимаешь, что всё пройдённое, предыдущее – бесспорно и «прекрасное», и «лучшее» (а какое ещё хранится в Третьяковке?), – было только предисловием и путём к нему…

Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов?

Не войском, нет, не польскою подмогой,

А мнением: да! мнением народным.

(А. Пушкин. «Борис Годунов»)

За очень долгую, за более чем 70-летнюю свою творческую жизнь И. Е. Репин создал несколько десятков тысяч этюдов, эскизов, набросков, книжных иллюстраций. И более двух тысяч, считают одни (от 4 до 6 тысяч считают другие), картин. Бо́льшая часть репинского художественного наследия, да что там говорить! – почти всё оно, в результате революционных и наследственных драм и драк было разграблено, уничтожено, утеряно, рассеяно по миру и для России утрачено. Увы, навсегда.

Но, как ни странно, ни кощунственно даже прозвучит это по отношению к исчезнувшим его трудам, – такие огромные потери ни на йоту не уменьшили высшей, символической значимости Репина для России и для русского искусства в целом.

Он – Первый, несмотря ни на что. И даже если бы из всего его наследия сохранился только один «Крестный ход», Репин остался бы Первым художником в памяти России.

При всех энциклопедических и искусствоведческих эпитетах и определениях, для него и его творчества неоспоримых: «гордость нации», «великий гений», «всемирно известный», и даже – «Суворов в живописи» (по числу величайших побед в искусстве), – абсолютному большинству простых русских людей Репин известен как автор лишь трёх, в лучшем случае, пяти хрестоматийных картин (читай: «картинок», то есть открыток, постеров, пазлов, календариков, магнитиков и т. п.). На первых местах: «Бурлаки», «Иван Грозный убивает своего сына» (или «Иван Грозный и сын его Иван. 16 ноября 1581 года»), «Запорожцы». Кто-то после напряжённой паузы вспоминания назовёт «Не ждали». Кто-то вспомнит «Арест пропагандиста» и «Крестный ход». И уж совсем редкий кто знает и скажет про «Заседание Государственного Совета».

Да ещё разве преподаватели да искусствоведы вслед за Чуковским перечислят репинские портреты знаменитых русских:

«Русскую музыку Репин прославил своими портретами Глинки, Мусоргского, Бородина, Глазунова, Лядова, Римского-Корсакова.