– Никогда не женись в третий раз, – вздохнул Пётр Тимофеич. – Первый, второй – куда ни шло. В плане взаимоотношений третий брак теряет всякий смысл и превращается в жопу. Другое дело, мне по положению нужно супругу иметь. Ну да ладно. Перейдем к делу.

Князь указал на резной деревянный стул, а сам сел на маленький табурет с кривыми и толстыми ножками.

– Пора тебе, Семён, на ноги встать. Парень ты головастый, надёжный. Я собираюсь открыть сетевой журнал, посвященный геральдике знатных родов. Сам царь-батюшка одобрил, а значит, из казны кормиться будем. Досыта. Предлагаю тебе это предприятие возглавить.

Пётр Тимофеич сделал паузу, чтобы я переварил новость, не подавился ей и не упал со стула. Он налил себе клюквенного морса и пил, многозначительно причмокивая. Я, конечно, обалдел, но ожидал подвоха.

– Есть одно условие. В свете нашего взаимовыгодного сотрудничества найди мне «Три измерения родины». Ты об этой поэме, конечно, слышал. Средства на поиски выделю. Не найдешь – взыщу обратно. Не все, основную часть. Дело опасное, знаю. Но тебе же самому интересно.

Без учёта барышей, я бы и не стал подставляться. Однако я устал наблюдать из окна общаги, как мочатся на столбы пьяные слесари. В моей конторке мне ничего не светило. Писать фуфло опостылело. А так я мог бы купить дом в Петухово, жениться, завести детей и смотреть на мир другими глазами. Ясен щавель, я согласился.

– Умница, – Пётр Тимофеич встал и поцеловал меня в лоб, – интерес мой к Сварогу не только литературный. Держава в опасности. На КГС надежды нет, они только и могут, что народ выдаивать. Знаешь, я думал, что лично убил последнего американца.

– Прошу прощения, Америка уж триста лет как обрусела.

– Ха! Ку-клукс-клан ещё долго в джунглях партизанил. Конечно, большинство американцев добровольно приняли Русь и стали порядочными русскими. Даже мой дальний предок был губернатором Калифорнии. Но последнего пиндоса я сам за яйца подвесил, Джек Заорски, мать его. И думал, кончено. Но ходят слухи, что есть американцы среди нас. Прикидываются русскими, а сами тайно собираются, пиздят по-аглицки и овец трахают. Уж не знаю, связан ли с этим Вася Сварог, но отдает эта блуда культурным вторжением. Власти не в курсе. И хорошо. Если это действительно так, то метастазы стремятся поразить главные органы. Последнее время канцелярия ведет себя странно. В Думе нет единомыслия. Миссия твоя важна, братец. Травят наши расстегаи.

Наверное, старый князь из ума выжил. Зачем мне это говорить? Но Петр Тимофеич прочел мои мысли.

– Никому ни слова. Расскажешь – не поверят, в КГС настучат. Я предлагаю тебе новый уровень сотрудничества. Небось, титул дадут, я могу поспособствовать. Митька тебе бабки зачислит. Иди, нажрись как батрак, и за дело. Через десять дней жду отчёт.

Князь хлопнул меня по плечу и вышел. Мне отчаянно захотелось исполнить первое пожелание – напиться. Прихватив в цоколе литр шмурди, я вышел на улицу и свернул в тёмный переулок. Там кто-то томно вздыхал и охал. Я осторожно пригляделся, девушка, похожая на княгиню Марью, страстно лобзалась с Кайратом. Его-то ни с кем не перепутаешь. К счастью, меня не заметили, и я поспешил удалиться. У ДК «Ягайло» таксисты ждали гостей, всё было оплачено. Дома я уснул на полу.

***

Три мира, три покрова неба,

Разрознена единая страна.

Проник в светлицу запах хлева,

На месте храма поросла трава.

4

Вполне логично, что я начал поиски с человека, который мне первым рассказал о «Трёх измерениях родины». Это был Антон Семибрюхов, преподаватель истории Руси в техническом училище, интеллигент и, как водится, алкоголик. В итоге я зря потратился на коньяк. К тому времени Антоша умудрился пропить не только гордость, но и, как водится, память. «Кыштымские частушки» я брал у Гены Автопавлова, он был бездарным поэтом, воспевающим плотскую близость в дешёвых кабаках. До отрыжки наслушавшись о прелестях соития, которые в действительности вызывали отвращение, я безрезультатно расстался с Геной, твёрдо решив больше с ним не встречаться. Другие каналы также оказались бездейственны. Деньги князя Снукова убывали, я купил себе новые кожаные сапоги и расшитую шёлком шляхетскую куртку. Много пил и пропускал работу. Мне мерещился большой дом в Петухово, двухэтажный, с мансардой. Рядом тихо курилась банька, а стеклянные теплицы, набитые спелыми огурцами, игриво пускали солнечных зайчиков. Я носил титул графа, красавица жена подавала мне вишнёвое вино, не утруждаясь бытом. Хозяйство вела супружеская чета почтительных арапов. Завелись и дети, девочки-близнецы, которым на семилетие я подарил пони. Я даже имел приятельское общение с царём. Тимофей Второй сдержанно хихикал над моими остротами, подрагивая усиками, хотя его глаза громко смеялись. До слёз. Похмелье было тяжёлым. Близился день отчёта, а я и не знал с чем доложиться князю. Так прошёл почти месяц. Но спасенье явилось, откуда не ждали.