– И что прикажешь делать?

– Погнали в Китеж. Нас берут. Катер уже ждёт.

Просто Ноев ковчег. Хоть в ноги падай и сапоги целуй.

– Тебя тоже из чувства вины или благотворительности?

– Я договорился за катер с цыганами. КГС пока ещё не знает, что я замешан. Дегурин боится решать по своим каналам. Я надеялся, ты успеешь. В этом был риск, но это я попросил взять тебя.

– А нас не выбросят за борт?

– Оставаться нет смысла. Я знаю надёжных людей в Китеже. Двинем дальше, заляжем на дно.

За неимением других кандидатов очень хотелось довериться Киви. Он никогда меня не кидал. За помощью я мог обратиться только к отцу. Но чем в моём положении мог помочь старый и спившийся шахтер? Порвать тельняшку и броситься под пулеметы? Глотать взаимные обиды и упрёки тоже не особенно хотелось.

– Господа, будем в туалете шептаться или проследуем на корабль? – постучался Дегурин. – Живо выпуливайтесь!

Киви открыл дверь, и мы послушно вышли.

10

Во дворе нас ждал дряхлый таксомотр. Грузный носатый водила как опытный бета-самец избегал контакта глазами: я вас не видел и, вообще, ничего в таких делах не понимаю. Мы вышли на заброшенном пляже. Вокруг валялись ржавые консервные банки и пустые бутылки. Ветер с моря нежно шелестел сорным полиэтиленом, разбухшая наглым крупье луна предательски освещала путь. Нас уже ожидала старая надувная лодка. Сверкая в ночи золотыми зубами, тощий цыганенок отвёл нас к небольшому катеру с погашенными огнями. Судно гордо называлось «Эмпатий Коловорот». Дегурин щедро рассчитался с цыганенком и уверенно поднялся на борт, помогая своей таинственной спутнице не запутаться в юбке. Аристократы. Я был не так грациозен и слишком стыдливо вцеплялся в канат. Киви вообще чуть не упал в воду – всю дорогу в машине он активно налегал на коньячок, не предлагая мне вкусить эликсира храбрости.

На катере нас встретил крепкий силуэт с обтянутым балаклавой лицом.

– Советую поспать, – распорядился Дегурин и указал на палубу. Единственную каюту заняла девушка.

Мы расстелили коврики, Дегурин достал откуда-то бутылку рома.

– До Китежа долго, как мы дойдём? – Я выразил вслух сомнение, обращаясь главным образом к похожему на палача капитану. Но тот, молча, встал за штурвал.

– Глухонемой, – сказал Киви, закутываясь в спальник, – а может, и притворяется.

Я тяпнул рома и решил отдохнуть – мало ли когда ещё придется. Звёзды в такт умеренной качки переминались в небе, будто хотели справить малую нужду. Я внял их намёку и стряхнул за борт.

– Бросай бухать, – шептали звёзды.

– Брошу, но не сейчас, – шепнул я, обильно приложился и уснул.

Ночью я вдруг ощутил жар. Открыл глаза и увидел, как на корме элегантно курила незнакомка. Она обильно выпускала дым из своих аккуратных ноздрей, и казалось, что весь плотный туман, нависший над гладью воды, исходил из её лёгких.

– Угостишь? – спросил я.

– Спи.

– Как тебя зовут?

– Марьяна.

И я погрузился в сон. И во сны. Неуловимые, волнующие и обтекаемые образы рождались из белого облачного пара. Вдруг грянул гром. Облака налились фиолетовым гневом, но где-то вдалеке забрезжил маяк в виде чёрной трёхглазой башни. Смерть – это всего лишь окно. Но почему их три?

11

«Эмпатий Коловорот» во что-то ударился, и я проснулся. Яркое солнце не давало раскрыть веки, но я слышал радостные голоса.

– Буря! Здоров!

– Грека!

Затем, видимо, наступила недолгая пауза для дружественных объятий и рукопожатий.

– И Марьяна здесь, – довольно заметил мягкий и нетрезвый голос. – Как добрались?

– Путь ещё далёк, – отозвалась она со сдержанной нежностью. – Привет.

– А это что за черти? – с лёгким пренебрежением спросил незнакомец, похоже, имея в виду меня и Киви. И даже кого-то, судя по характерному звуку, пнул в ботинок. Я делал вид, что крепко сплю.