Покинув Золотой Рог, галера взяла курс на запад и двигалась в видимости берега. Погода стояла солнечная и почти безветренная, море спокойное. Звук барабана задавал ритм гребли, комит и его помощники прохаживались по куршее от кормы к носу и обратно, следили за работой гребцов. До самой темноты гребля продолжалась без отдыха. Когда наступила ночь, вдали показались огни города. Капитан направил судно к берегу и, не доходя кабельтова[24], велел остановиться. Комит приказал гребцам выбрать вёсла, матросы на кабестане[25] опустили якоря.

Гребцов оставили спать на своих рабочих местах. С рассветом их растолкали. Комит орал и щёлкал плетью, отдавая команды то грести, то табанить, выполняя манёвры. Галера зашла в порт и стала у причала. Рабов отковали от вёсел и загнали в трюмы.

Двое суток судно стояло в порту, на третьи по свистку комита рабов снова усадили за вёсла.

Каторжное существование в качестве раба на галере, пожалуй, – самая ужасная, тяжёлая и безрадостная страница жизни Петруши. Изнурительный многочасовой безостановочный труд, скудный паёк из нескольких сухарей и глотка жидкой похлёбки, побои, редкие часы отдыха, сидя на банке или в тесном зловонном трюме, и непрестанные думы о побеге. Его сердце рвалось на родину, где остались батюшка с матушкой, братья и сестры, а главное – Анастасия. Его Настасьюшка. О ней грустил он и денно, и нощно.

Он потерял счёт дням, ему казалось, что прошли уже годы, хотя на самом деле шёл всего лишь третий месяц его пребывания в рабстве. Комит и аргузины нещадно секли плетью гребцов, которые пытались переговариваться друг с другом. Тем не менее Петруше удавалось перекинуться словцом то с Вильямом во время гребли, то со Степаном, когда на длительной стоянке всех рабов загоняли в трюмы.

– Можно ли всё-таки удрать отсюда? – задавал он вопрос себе и своим товарищам.

Вильям лишь пожимал плечами:

– Если представится счастливый случай…

А Степан трогал изуродованное ухо:

– Спроста не получится. Тут нужен хороший план.

Галера кадия Юсуфа направлялась в Алжир, где после кончины дея[26] Баба Хасана предстояли выборы нового дея. Юсуф имел поручение султана тайно оказать влияние на исход выборов, дабы деем стал нужный ему человек. Кадий спешил и требовал от капитана, не жалея рабов, мчаться в Алжир как птица. Когда до Алжира оставалось не больше двух дней пути, на судне буквально до капли закончилась пресная вода, поскольку погода последнюю неделю стояла изнурительно жаркая. Юсуф велел сделать остановку в Беджае для восполнения запасов.

Когда бочки были заполнены водой, дело шло уже к вечеру. Кадий вознамерился продолжать путь, но неожиданно резко испортилась погода. Только что совершенно чистое небо заволокли чёрные тучи, пошёл дождь, налетел шквалистый ветер. Начался сильный шторм. Выйти в море не представлялось возможным. Даже в гавани ощущалась буря, волны раскачивали галеру. Подходить близко к берегу было довольно опасно – прибой мог посадить судно на камни. Поскольку жена Юсуфа плохо переносила качку, кадий принял решение вместе с ней перебраться в лодке на берег. Капитан, его помощник и часть команды тоже покинули галеру, оставив её на якоре пережидать шторм.

На судне, кроме рабов, остались надзиратели (комит и его помощники аргузины), несколько вахтенных матросов и янычары, несущие службу охраны. Близилась ночь, бухту окутывала кромешная тьма. Трюм, где томились гребцы, освещал лишь тусклый масляный фонарь, подвешенный к потолку. Но и в этом неярком свете Петруша заметил расшатавшуюся от качки железную скобу, скрепляющую шпангоут с продольным брусом. Петруше удалось вытащить эту скобу и с её помощью разъединить звено цепи, которой были скованы его ноги. Освободившись от оков, он передал скобу Степану. Когда и тот снял с себя кандалы, они оба выбрались на палубу.