Обличать легко; труднее объяснить другим, а главное – себе, в чем состоит сущность звериного (у Павла – плотского) начала в человеке и как это зверино-плотское начало преодолеть, чтобы сохранить в себе начало человеческое? И Павел находит блестящее решение этой трудной задачи, за две тысячи лет предвосхитив появление психоанализа. «Помышления плотские суть смерть, – пишет он, имея в виду смерть не физическую, а духовную, – а помышления духовные – жизнь и мир, потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут» (Рим. 8:67; разрядка моя. – В. М.).

Эти слова – «да и не могут» – чрезвычайно важны для верного понимания действия механизма психофизических начал в человеке, которые сосредоточены в половом инстинкте – исходной точке двух векторов развития человека по горизонтали (биологическая сущность) и вертикали (сущность социальная). Одно не отрицает другое, но то и другое плохо согласуется между собой, приводя к внутренней раздвоенности человека. Как преодолеть это противоречие и можно ли его преодолеть? С одной стороны, апостол вроде бы оказывается на стороне древних греков, которые, будучи язычниками, создали культуру, поднявшую человека на небывалую высоту, уравняв его с богами со всеми их плотскими утехами. С другой стороны, Павел обвиняет первохристиан в том, что они не озаботились «иметь Бога в разуме», за что «предал их Бог превратному уму – делать непотребства». И здесь апостол Павел делает вывод, который иначе, как парадоксом, не назовешь: «Закон пришел после, и таким образом умножилось преступление. А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5:20).

На этих словах следует остановиться особо, потому что в них, как мне представляется, содержится ключ к верному пониманию как сути христианства, так и всей последующей истории развития человечества. Каким образом «умножение греха» (чувственного начала в человеке) перерастает в «преизобилие благодати», и почему закон, призванный покончить с преступлениями, умножает их? Вопросы непростые, тем интересней разобраться в них.

Общества, как и люди, развиваются и по горизонтали (биологические начала), и по вертикали (начала социальные). Все дело в пропорциях. Если верх берут биологические начала, мы говорим о цивилизованном обществе, если социальные – мы имеем дело с обществом культурным. Культура нуждается лишь в одном – в проявлении людьми любви к себе подобным и всему миру. Никакая цивилизация не может существовать без законов, которые регулируют отношения между людьми на основе их имущественного неравенства и, стало быть, неравенства социального. Любовь задана на генетическом уровне и потому не нуждается ни в каких регуляторах; она сама в себе цель и средство достижения этой цели, которая есть не что иное, как установление высшей гармонии между человеком и Вселенной, обретение Царства небесного внутри человека и для его блага. Законы же даются в виде нормативных актов, они средство без ясно выраженной цели и потому всегда временны, преходящи.

Отсюда становится понятна принципиальная разница между любовью (внутреннее наполнение человека, изливающееся во внешнюю среду) и законами (внешние условия, диктующие человеку нормы поведения, подобно тому, как внешняя среда формирует поведенческие инстинкты животных). Любовь исполнена полноты, законы всегда локальны; любовь охватывает все многообразие явлений жизни, законы сосредоточиваются на частностях и частностями же ограничиваются; любовь направляет, законы предписывают. Если вам, читатель, попадется на глаза книга Бориса Вышеславцева «Этика преображенного Эроса», впервые увидевшая свет в 1931 году в Париже в издательстве «Имка-Пресс» и лишь недавно переизданная в нашей стране, я настоятельно рекомендую вам обратить внимание на главу «Трагедия закона», в которой содержится исчерпывающий анализ несовпадений между любовью и законами. Там, в частности, сказано: «Ошибаются те, кто думает, что справедливое устроение человечества (“оправдание”) разрешаются системой справедливых законов, идеальным государством – монархией, или республикой, или коммунизмом, как думал античный мир и как думает современное внехристианское человечество; ошибаются и те, которые хотят устроить человеческую душу и сделать ее праведной, связать своеволие страстей сетью моральных императивов и запретов. Ни усовершенствование законов, ни организация властей, ни постоянное моральное суждение и осуждение (любимое занятие толпы) – не устраняют и даже не уменьшают количества зла и преступлений на всем протяжении исторического пути. По-прежнему ”мир весь во зле лежит”