События эти привели в бешенство заместителя председателя ВС РСФСР Руслана Имрановича Хасбулатова, чеченца по национальности. Только что вернувшийся из зарубежной поездки (все новые высшие руководители России обожали ездить на халяву за границу) и узнавший о событиях в Чечне еще в воздухе, он, не заезжая в Москву, пересел из одного самолет в другой и тут же вылетел в Грозный.

Доку Завгаева он ненавидел лютой ненавистью. Уже за одно то, что тот никогда и ни в чем не советовался с ним, своим земляком, и делал все от него зависящее, чтобы не дать развиться демократическим процессам в республике по российскому сценарию (Чечня поддержала ГКЧП). Однажды Хасбулатов распалил себя до такой степени, что потребовал по телефону расстрелять Завгаева.

Завгаев относился к Хасбулатову с неменьшей неприязнью. Говорил: «Когда все закончится и обстановка у меня на родине нормализуется, я добьюсь того, чтобы в тюрьму посадили единственного человека – Хасбулатова. Вот уж кто настоящий преступник!»

Пробыл Хасбулатов в Грозном недолго и вернулся в Москву довольный: Доку Завгаев повергнут, деятельность Верховного Совета прекращена, вместо него законодательная власть перешла к Малому Совету, который будет работать вплоть до выборов, назначенных на конец октября.

Нашелся, однако, человек, который перехитрил Хасбулатова. Этим человеком оказался Джохар Дудаев. Председатель созданного годом ранее Объединенного конгресса чеченского народа (ОКЧН), советский генерал, командир дивизии тяжелых бомбардировщиков, дислоцированной в Эстонии, перед выходом в отставку начальник Тартуского гарнизона, Джохар Мусаевич понимал, что выборы эти пройдут под диктовку Хасбулатова, и перенес их и заодно выборы президента Чечни на более ранний срок.

Чтобы объединить чеченцев, Дудаев потребовал покончить со всякой оппозицией внутри республики, вывести с ее территории все федеральные структуры и заодно выслать всех русских, которые неизвестно по какому праву поселились здесь. Чечня и чеченцы, говорил он, пострадали от советской власти больше других народов СССР (23 февраля 1944 года все чеченцы были сосланы в казахские степи), а потому заслужили (выстрадали!) право стать самостоятельными, как самостоятельными стали республики Прибалтики. Какими при этом мыслились Чечня и чеченцы? Ответ на этот вопрос дал один из радикальных идеологов чеченского сепаратизма и национализма Хож-Ахмет Нухаев. «Настоящим чеченцем может быть только верующий мусульманин, не признающий ни государственных идолов, ни божеств международного права, ни золотых тельцов научно-технического прогресса и рыночной экономики, – вещал он со страниц «Независимой газеты». – Это ханиф[19], который придерживается фундаментальных, естественных, заповеданных всеми пророками единого Бога основ бытия; уз кровного и брачного родства, извечных принципов возмездия, родоплеменных институтов общинной жизни и других заповедей Единобожия. Чтобы быть ханифом, надо быть националистом и анархистом, надо быть варваром в первозданном сакральном смысле этого слова».

Требование Дудаева покончить с оппозицией внутри республики, вывести с ее территории федеральные структуры и заодно выдворить всех русских, подкрепленное «теориями» идеологов вроде Нухаева, нашло понимание и поддержку у большинства чеченцев. Тем более, что самостоятельными хотели стать не только прибалты, но и коренные жители Татарии, Башкирии, Калмыкии и Чувашии, к которым присоединились якуты, переименовавшие свою автономию в Республику Саха (никого не смутило то обстоятельство, что в Якутии, население которой насчитывало 1074 тыс. человек, численность якутов составляла всего 365,2 тысячи человек, или 34 процента; большинство же жителей республики – 66 процентов – составляли русские и украинцы).