Да брось ты свои отговорки, – дед фыркнул, в голосе послышалась привычная хитринка. – Чай попьём, поговорим. Не хочешь – заставлю. Сколько мне ещё ждать, чтобы ты ко мне заглянул?

Я закатил глаза, но улыбнулся краешком губ.

– Ладно, уговорил, – буркнул в ответ. – Всё равно к тебе собирался на днях.

– Вот и умница, – дед хмыкнул, довольный. – Только не думай, что это просто так. Есть разговор серьёзный. И он не телефонный.

Я насторожился. Жар пробежал по ладони от метки до кончиков пальцев.

– Серьёзный? Это про что? Что со здоровьем, дед? – спросил, сбавляя скорость на повороте.

– Приедешь – узнаешь, – отрезал дед и голос его стал твёрдым, как камень. – Давай ко мне, внучек. Не тяни. Время не ждёт.

Я кивнул, хотя дед этого не видел, и сбросил вызов, убрав телефон в карман.

– Чуешь нехорошее, Никак? – поглядев на пса, пробормотал я.

Телефон завибрировал прямо в руке, когда я закрывал приложение такси. На экране засветилось «Елена». Имя, которое за три месяца ни разу не мелькнуло на дисплее. Никак приоткрыл один глаз, наблюдая, как я задерживаю дыхание на секунду перед ответом.Никак сидел тихо, глаза следили за дорогой, уши были приподняты. Я свернул на шоссе, мысли крутились вокруг слов деда. Воспоминание о старухе в лесу, намёк на огонь, какой-то серьёзный разговор – всё это складывалось в картину, которую я пока не мог разглядеть целиком. – Станислав, – Её голос напомнил мне автоматическое объявление в метро: та же безупречная дикция, та же отстранённость. – Я подаю документы на развод. Нужна твоя подпись.

Капли мелкого весеннего дождика на лобовом стекле сливались в ручейки, повторяя узор трещин на пластике панели. Я провёл пальцем по шраму на ладони.

– Подавай, – ответил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Поступай, как тебе удобнее.

– Ты уверен? – спросила она с интонацией кассира, уточняющего про чек.

– Обратного пути не будет.

– Сколько можно ходить по кругу? – Я усмехнулся, глядя, как Никак зевает, обнажая острые клыки. – Решено же.

– Хорошо. – Бумажный шелест в трубке. – Есть пожелания по разделу имущества?

– Ты же в курсе. Ничего не изменилось. Квартира твоя. – Я поёрзал в кресле. – Остальное – тоже. Запиши, чтобы не забыть.

– Учту. – Клик ручки. – Ничего не заберёшь? Остались твои фотографии, – наконец сказала она. – В синей коробке. Нужны?

Я закрыл глаза. Вспомнил, как мы вместе выбирали эту коробку в модном магазине. «Для воспоминаний», – сказала она тогда. Теперь это просто «синяя коробка».

– Выбрось.

Пауза. Только мерное дыхание в трубке и шум дворника за стеклом.

– По закону могут предложить месяц на примирение, – произнесла она, словно зачитывая параграф.

– Примирение? – Я засмеялся, но звук получился горьким. – Это обязательно?

– Процедура. – Сухой щелчок зажигалки на фоне. – Месяц минимум.

– А тебе? – Я сжал руль. – Нужен этот месяц?

Тишина слегка растянулась.

– Лена?

– Не знаю, – наконец ответила она, и в голосе впервые появилась трещина. – Но так положено.

– Ну, раз положено – пусть лежит. – Я вздохнул. – Когда явка?

– Через неделю. Районный суд. – Бумажный шорох. – Придёшь?

– Приду. – Никак положил морду мне на колено. – Чтобы быстрее закончить. Скинь потом адрес и время.

– Я пришлю детали. – Деловой тон вернулся мгновенно. – У тебя есть ко мне вопросы?

– Уже давно нет, Лена.

– До свидания, Станислав.

Трубка замолчала раньше, чем я успел ответить. Я ещё минуту смотрел на экран, где таймер звонка застыл на отметке 3:17. Ровно столько времени понадобилось, чтобы поставить точку в пяти годах совместной жизни.

Никак лизнул мне пальцы, и я вдруг осознал, что за весь разговор она ни разу не назвала меня Стасом – только полным именем, как постороннего.