Руки в карманах, лиц не разглядеть.

– В каком смысле часто? – спросил её.

– Очень часто, – ответила женщина, понизив голос. – Да каждый день. Вон там, у ларьков, собираются. – Она показала пальцем на угол, где мигала вывеска «Шаурма». – Странные они. Стоят, молчат. Ничего не предлагают, если вы подумали. Месяц назад такого ещё не было.

Я прищурился. Трое в чёрном не двигались, но один повернул голову – тень под капюшоном шевельнулась. Никак смотрел в окно, прижав уши.

– Занятно, – сказал я, сворачивая к тротуару.

Высадил спутницу, она расплатилась и ушла, не оглядываясь. Я бросил взгляд на место у ларьков – «Братство Огня» – а это определённо были они – всё ещё стояло там, как статуи. Метка грелась, а в голове крутились слова: "Ищут тебя". Я завёл мотор, Никак смотрел на меня, умными спокойными глазами. Я на всякий случай запомнил угол у «Юго-Западной». Возможно, это был какой-то след.

Вдруг в кармане куртки завибрировал телефон. Я вытащил его, глянул на дисплей – высветилось «Дед Исмагил». Ткнул пальцем в экран, поднёс трубку к уху, держа руль одной рукой.

– Стас, ты где пропадаешь? – голос деда был хриплым, с лёгким акцентом, но твёрдым, как старый дуб.

– Только выехал, дед. Что-то случилось? – Я бросил взгляд на дорогу.

– Да куда ты вечно спешишь? – дед кашлянул, в трубке послышался шорох, будто он перекладывал бумаги или старые книги на столе. – Как жизнь-то у тебя? Чем занят? Куда пропал совсем?

– Работаю, дед, как обычно, – Я вздохнул, перехватывая руль поудобнее.

– Такси, пассажиры, пробки. Ничего нового.

– Работаешь, значит? – дед хмыкнул, и я почти увидел, как он качает головой, сидя в своём кресле с потёртой обивкой. – А семейные дела как? Знаю, что с Еленой разошёлся, но вдруг обратно сошлись? Дело молодое, всякое бывает.

Я немного скривился, вспомнив бывшую – её острый голос, упрёки про квартиру в Душино, которая, между прочим, осталась ей.

– Нет, дед, не сошлись, – отрезал. – И не собираемся. Всё кончено навсегда.

– Ну, как знаешь, – дед помолчал, в трубке звякнула ложка о чашку, будто он размешивал сахар. – Молодёжь нынче своенравная. А я вот думаю, может, зря ты её отпустил. Помню, по малолетству твоему, лет в шесть или семь, прибежал ко мне на веранду, весь в слезах, потому что девчонка соседская тебе косичкой по носу хлестнула. А ты всё равно за ней бегал, цветы с клумбы рвал.

Я усмехнулся, несмотря на внутреннее напряжение.

– Да ну тебя, дед. Я уже давно об этом забыл. И Ленка совсем не та девчонка, поверь.

– Может, и не та, – дед хохотнул, коротко, но тепло. – Но ты всегда славился своим упрямством. А вот ещё случай был, как ты в лес  сбежал, искал ту старуху, что тебе сказки рассказывала. Нашёл ведь, вернулся весь в грязи, но довольный. Говорил, она тебе про огонь что-то интересное рассказывала.

Я замер. Метка на ладони кольнула. Старуха. Знак. Сглотнул внезапный ком в горле, голос стал тише.

– Ты это к чему вспомнил, дед?

– Да так, к слову пришлось, – Исмагил отмахнулся, но в голосе мелькнула тень тревоги. – Ты редко появляешься, Стас. Совсем старика забыл. Раньше хоть заезжал, а теперь только по телефону и слышу.

– Некогда было, дед, – Я почувствовал лёгкий укол совести. – Обязательно скоро заеду. Так зачем звонил? Что-то серьёзное?

– А то! – дед оживился. – Заходи на чай, посидим, поболтаем. Заварка у меня хорошая, с травами, не то что эти ваши магазинные пакетики с пылью.

Я глянул на пса. Никак сидел настороже, уши торчком, светлая шерсть блестела.

– Всегда ты занят, а на деда времени нет. Посидишь пять минут, не убегут от тебя твои дела. Я тебе пирогов с картошкой пожарю, как ты любишь.