Дальше ехали в тишине и в моей голове крутилось: «бытие – как костёр, то ровно горит, то вспыхивает так, что не угадаешь, где обожжёшься. Дед Исмагил, с его седой бородой и кладезем знаний, сможет правильно растолковать мне все эти события. Он точно понимает, что за дичь творится.

Теперь мне казалось, что дед всегда видел больше, чем другие, будто заглядывал за край того, что нам всем не видно. Надо только до него добраться, а пока – крути баранку, Стас, и держись, сколько бы теней ни шепталось за спиной.» Я ехал по Звонигородскому шоссе, высадив очередного пассажира, когда телефон завибрировал в кармане. Достал, глянул – Катин вызов. Припарковался у обочины, Никак заворочался во сне, а я нажал «ответить».

– Стас, привет, – начала она бодро и я услышал телевизор на фоне. – Ты что сегодня готовить будешь?

– А что, голодная? – спросил, усмехнувшись. – В холодильнике пусто, что ли?

– Пусто, конечно! – возмутилась она. – Открыла, а там только сыр засохший и полбанки майонеза. Ты где еду прячешь?

– Да нигде не прячу, – потёр я лоб. – Если есть хочешь, свари пельменей, там пачка в морозилке должна быть.

– Пельмени? – протянула она с театральным недовольством. – А ты приготовить их не мог? Я же тебе не кухарка какая-то!

– Вот и свари теперь сама. Где вода – знаешь, плиту найдёшь. – буркнул я, глядя на дорогу. – Я тут работаю, а ты дома сериалы гоняешь.

– Ой, Стас, я девушка хрупкая, – сказала она с лёгкой насмешкой. – Меня для возвышенных вещей создали, а не для кастрюль с пельменями.

– Возвышенных? – хмыкнул. – Это каких? Диван греть и телек смотреть?

– Ну, например! – засмеялась она. – Ладно, давай езжай домой, герой, а то я тут с голода пухну.

– Ладно, героиня, – парировал я, улыбнувшись. – Доеду, разберусь. Не помри там с голодухи.

– Не помру, но жду с ужином! – подколола она и отключилась.

С другой стороны, вот была Елена. Я её любил, всё делал, старался, деньги домой тащил, ипотеку тянул, думал, всё для нас, всё для дома. А она всё равно свалила. Может, со мной что-то не так? Может, это я слишком мягкий, слишком добрый, а женщины это чуют, как собаки слабину? И всё-таки этот мир странно устроен. Стараешься вроде бы, даёшь людям всё чего просят, а они не ценят этого, крутишься ради них, словно белка в колесе, точнее хомяк, а по итогу никого не впечатляют твои усилия.Я убрал телефон, завёл мотор и поехал дальше, а голова гудела, но уже от других мыслей – смешных и горьких разом. Катя, конечно, та ещё штучка: только переехала и тут же на шею села, будто так и надо. Её коронное: «я хрупкая», просто уму не постижимо. Дед Исмагил, помню, говорил: «Стас, будь твёрдым, как дерево». А из меня, похоже, дерево получилось слишком гибкое, вот и гнут меня кто и как хочет. Может, пора пожёстче стать с женщинами – не грубить, но держать рамки, чтобы не расслаблялись? С Еленой не срослось, с Катей пока непонятки, но я же не железный, чтобы вечно подстраиваться.

***

Никак приоткрыл глаз, посмотрел на меня, словно прочитал мои мысли, а я лишь усмехнулся про себя – хоть ты, лохматый, пока не подводишь. Пора потихоньку двигаться в сторону дома. Пельмени варить, ну, или начинать характер показывать. Часа через полтора я подкатил к стоянке у дома, заглушил «Калину» и вылез из машины, захлопнув дверь. Никак выскочил следом, встал рядом, а я задрал голову, глядя в вечернее небо – тёмное, с редкими звёздами, будто кто-то их там раскидал небрежно.

Думал о вечном – как всё в жизни идёт кувырком: планы строишь, а судьба смеётся, подбрасывает то метку, то сектантов каких-то. Весенний прохладный ветер дунул в лицо, и я вздохнул – сколько ни живи, а конца этим загадкам не видно, как звёздам в далёкой черноте.