Он сунул мне несколько мятых купюр, рванул дверь и выскочил. Побежал в переулок, только пятки засверкали. Никак гавкнул пару раз ему вслед –  так звонко, аж эхо по двору прокатилось. Эти, в чёрных куртках, были уже рядом, шагах в десяти. Один повернул голову, лица не видно – только тень под капюшоном, и вдруг в нос ударил запах дыма, лёгкий, но едкий, как от костра.

Я завёл мотор, сердце колотилось, будто сейчас выскочит. Никак уставился на меня своими умными, всё понимающими глазами. Слишком умными для пса.

– Никак, а ты что скажешь? – пробормотал я ему. – Валить пора, да?

Я крутил баранку «Калины», развозя пассажиров по вызовам из приложения – то бабка с сумками до «Чёлковской», то тётка с ребёнком до «Речного».

За окном гудел Москов: пробки, сигналы, светофоры, а у меня из головы никак не выходили слова того тощего парня про «Братство Огня». «Поклоняются огню, Азар у них главный, Лёху зажарили в лесу» – звучало как сказка для психов, но въедалось в мозг и не отпускало. Никак дремал на пассажирском сиденье, свернувшись калачиком, и я время от времени бросал на него взгляды – ты-то что думаешь, лохматый, это всё реально?

***

Взял заказ – мужик в сером пальто, лет сорока, сел сзади, буркнул:

– До «Фауманской», и поскорее, если можно.

– Без проблем, – ответил я, выруливая на дорогу. – Пробки только, сами видите.

– Да уж, Москов, – хмыкнул он, уткнувшись в телефон. – Вечно тут суета.

Я кивнул, а сам ушёл в мысли – суета не только в Москове, а в жизни вообще. Мир меняется так быстро, что не успеваешь оглянуться: вчера всё было ясно, а сегодня – сектанты, огонь, метки какие-то непонятные.

Жизнь такая же непредсказуемая, как дорога в ночи – едешь, а что тебя ждёт впереди – никогда не знаешь. Может, этот Азар и правда где-то днём жарит шашлыки, а ночью людей, и я каким-то боком, кажется, влезаю в историю, от которой мороз по коже. От этих мыслей внутри всё сжалось, но я не привык отступать. Разберусь. Как всегда.

Высадил мужика у «Фауманской», он расплатился, хлопнул дверью, а я ещё минуту сидел, глядя на влажный асфальт. «Братство Огня», секта, Лёха на костре – что за ерунда? Или на чём его там жарили? Ну не на мангале же?

Парень говорил так, будто сам видел, что произошло, и теперь трясётся, лишь бы не оказаться следующим. Я тут при чём? Почему шрам напоминает о себе? Метка грелась, и я решил: надо всё-таки на днях выбрать время и заехать к деду Исмагилу, потолковать. Дед с его проницательными глазами и голосом, от которого всё внутри успокаивалось – старик мудрый, повидал столько, что мне и не снилось.

Помню, как пацаном сидел у него на крыльце в деревне, а он рассказывал какие-то странные истории – про тени, что шепчутся в лесу, про огонь, который сам выбирает, кого взять, про людей, что говорили с духами, а потом пропадали. Однажды показал мне старый нож с вырезанными знаками и сказал: «Это прадеда моего, Стас, он с духами огня говорил». Я тогда смеялся, считал всё это сказками, а ночью мне снилось, будто лес горит и кто-то смотрит на меня из пламени. С тех пор прошло уже много лет, а я до сих пор не забыл тот сон.

– Ну что, Никак, – пробормотал, глядя на пса. – Съездим к деду, а?

Пёс приоткрыл один глаз, фыркнул и снова задремал.

– Вот и я думаю, пора.

Взял следующий заказ – девчонка с рюкзаком, лет двадцати, плюхнулась сзади.

– До «Завелецкой», пожалуйста, – сказала она, уткнувшись в телефон.

– Поехали, – ответил я, трогаясь с места. – Как день прошёл?

– Нормально, – буркнула она. – Учёба, беготня, как обычно.

– Да уж, жизнь такая, – сказал я, а сам подумал: у кого-то обычная беготня, а кто-то от сектантов бежит. Как будто мир катится куда-то в пропасть.