– Который? – я поднял бровь.

– Который драконов с неба сбивает. Одним рыком. – Она вдруг серьёзно посмотрела на меня. – Где ты его нашёл?

Я потёр шрам на ладони:

– Скорее, это он меня нашёл. Да у киосков у метро, одну шаурму на двоих разделили. После этого он решил поехать со мной.

– И как зовут эту милоту? – поинтересовалась девушка.

– Никак.

– Каримов, я так посмотрю, у тебя не только с глазами проблемы, но и с фантазией!

– Да не, Насть, там, правда, такая история получилась… Долго рассказывать.

– Лена-то знает, что у тебя теперь живой талисман?Настя задумалась, затем резко перевела тему: – Мы… больше не общаемся.Я скривился: – Понятно, – Настя усмехнулась. – Она, кстати, всегда говорила, что у тебя бурное воображение. – Провела рукой по уже аккуратной шерсти. – А я вот вижу доказательство, что наоборот.

Она закончила стрижку и начала мыть собаку.

Никак смешно отфыркивал пену.

– А что, Каримов, – спросила она, – если у тебя будет свободное время, может, как-нибудь встретимся? Поговорим, вспомним детство?

– Совершенно не против, Насть.Я слегка удивился от неожиданности. – Отлично, – улыбнулась девушка. – Запиши мои цифры, раз у тебя руки свободны. И сделай дозвон.

Мы обменялись телефонными номерами. Настя закончила со всеми собачьими процедурами. Пёс выглядел даже чуть лучше, чем новый – коротко стриженая шерсть блестела, запах шампуня заменил прежний аромат. Вчерашнюю лохматую собаку было не узнать – теперь это был стильный породистый пёс.

– Ну что, красавец, – сказала Настя, отпуская его. – Теперь ты настоящий джентльмен.

Никак вильнул метлой хвоста и подошёл ко мне.

– Спасибо, Настя, – сказал я.

– Не за что, – ответила она. – Звони. Буду ждать.

Мы вышли из салона. Я забрался на водительское, Никак запрыгнул на переднее кресло.

– Ну что, пёс, – сказал ему. – Теперь ты красавчик. Совсем на вчерашнее пугало не похож.

Никак фыркнул и вильнул хвостом, усаживаясь поудобнее.

Сладкоголосый певец тщательно убеждал невидимую поклонницу:Я включил радио. Судя по всему, песня звучала уже где-то посередине.

Сквозь тени к тебе прорвусь.Зажги огонь, Если душа твоя рвётся ко мне, Зажги огонь, В час, когда холод сковал пути. Позови – и я явлюсь,

– Ну вот, и тут опять про пожары, – пробормотал я, выруливая со стоянки.

Перекусив в кафе, я уже час крутил баранку своего такси. Опять пробка на Ладовом кольце. Никак сопел спереди, аккуратно стриженая морда лежала на лапах.

Я катил по дороге, и вдруг заметил, как какой-то парень на обочине вскинул руку с оттопыренным большим пальцем.

– Куда едем? – спросил я, и голос мой прозвучал устало.

– На Бледные Ворота, – выпалил он. – И побыстрее давайте, если можно.Он плюхнулся на заднее сиденье – тощий, лет двадцати пяти, в серой куртке, потёртой, как старая тряпка. Сразу начал нервно дёргать молнию – туда-сюда, туда-сюда. Я кивнул, вырулил на шоссе, а Никак вдруг поднял голову – уши торчком, как антенны. Бросил взгляд в зеркало заднего вида. Парень ёрзал, пот на лбу блестел, глаза бегали – странный – аж мурашки по коже.

– Это твой пёс? – спросил он, кивая на Никака.

– Теперь мой, – ответил я, чуть пожав плечами, и усмехнулся про себя.

– А как зовут? – не унимался он, голос какой-то дёрганый.

– Никак, – сказал я спокойно.

– Что, шутка такая? Или секрет века? – хмыкнул, но видно было, что не до смеха ему.

– Да нет, правда так зовут, – ответил я, и уголком глаза заметил, как он скривился и отвернулся к окну. Присмотревшись, обратил внимание, что пальцы пассажира дрожат – мелко так, будто нервы на пределе. Мне всё больше казалось: что-то тут нечисто, странный парень, всё-таки. И вдруг – метка на ладони потеплела, как будто кто-то приложил тлеющий уголёк.