Она не является назиданием на абстрактную тему; иными словами, Месса не представляет собой повод для проповедника обращаться к темам, абсолютно не имеющим связи с литургическим священнопразднованием и его чтениями, либо своевольно обходиться с текстами, предусмотренными Церковью, искажая их, для того чтобы подогнать под готовую идею. Проповедь не является также практикой в библейской экзегетике. Народ Божий имеет огромное желание углубить знание Писаний, и пастыри должны предоставить возможности и источники, которые позволили бы верующим углубить знание Слова Божия. В любом случае, воскресная проповедь не является поводом для углубленного библейского экзегезиса. Это не подходящий момент для этого, важнее призвание проповедника провозглашать то, как Слово Божие исполняется здесь и сейчас. Тем более проповедь не должна быть катехитическим наставлением, даже если катехизис является ее важным измерением. Как и в случае с библейским экзегезисом, это не подходящий момент для надлежащей катехизации, иначе проповедование представляло бы собой своего рода практику выступления с речью во время Мессы, что в действительности не связано с самим литургическим священнопразднованием. Наконец, проповедь не должна использоваться как время для личного свидетельства проповедника. Несомненно, люди могут быть глубоко взволнованы личными историями, однако проповедь должна передавать веру Церкви, а не просто личную историю проповедника. Как предупреждает Папа Франциск исключительно морализаторская и доктринерская проповедь, а также превращение проповеди в лекцию по экзегетике умаляет общение сердец, имеющее место в проповеди, которая должна обладать почти таинственным характером, так как вера происходит из того, что услышано (см. EG 142).

7. То, что проповедь не является ничем из всего вышеперечисленного, не значит, что основным темам – библейскому экзегезису, доктринальному учению и личному опыту – нет места в проповедовании; безусловно, они могут стать действенными элементами хорошей проповеди. Целесообразно умение проповедника находить связь между текстами священнопразднования и событиями и вопросами современности, делиться плодами обучения для понимания отрывка из Писания и выявлять связь между Словом Божиим и учением Церкви. Все эти элементы, подобно огню, являются хорошими слугами, но плохими хозяевами: они хороши, когда оказываются полезными для дела проповеди, но уже не являются таковыми, если замещают ее. Кроме того, проповедник должен говорить так, чтобы убедить слушателей в своей вере в могущество Бога. Он не должен понижать стандарт своего послания до уровня личного опыта из страха быть обвиненным в том, что не практикует то, что проповедует. Ибо он проповедует не себя самого, а Христа и поэтому может без лицемерия указывать на вершины святости, к которым, подобно всем, он стремится в своем паломничестве веры.

8. Помимо этого, необходимо подчеркнуть, что проповедь должна быть адаптирована к нуждам конкретной общины и по-настоящему черпать из этого вдохновение. Об этом красноречиво говорит Папа Франциск в Evangelii gaudium:

Тот же Дух, вдохновивший Евангелия и действующий в народе Божием, Своим вдохновением подсказывает, как слушать веру народа и как проповедовать на каждой Евхаристии. Поэтому христианская проповедь находит в культурном сердце народа источник живой воды, которая подсказывает, что и как нужно сказать. Как всем нам нравится, когда к нам обращаются на нашем родном языке, так и о вере нам хотелось бы, чтобы с нами говорили в ключе «родной культуры», на родном наречии (см. 2 Мак 7, 21. 27), которое наше сердце более расположено слушать. Это наречие – тональность, внушающая силу, вдохновение, смелость и энергию (EG 139).