Рукопись несбывшихся ожиданий. Цена выбора Элтэнно. Хранимая Звездой

Человек тем и отличается от животного, что в самый неподходящий момент в нём просыпается совесть

Метель за окном завывала так, что упрекнуть королевских сыщиков в ненадлежащем старании у Германа Грумберга не получалось. Как останки покойного имперского мага отыскать, когда календарь словно врёт и никак не середина марта за окном? За пределами столицы сугробы выросли размером с настоящие холмы. Приземистые деревенские дома местами замело под самые крыши. Под гнётом снега ломало крепкие сучья деревьев. Дороги похоронило под белой пуховой периной, только основные тракты силами магов да дозорной стражи ещё хоть как‑то да очищались. Но люди всё равно не стремились отправляться в путь по такому неблагоприятному времени. Вокруг царили тревога и уныние.

«Погибель. Влияние Погибели, – прозвучало в голове Германа Грумберга объяснение архимагов. – Истоки стихий ослабли, равновесие мира под угрозой. В скором будущем начнутся катаклизмы куда как страшнее».

– Лорд Грумберг, вам срочное донесение! – вдруг ворвался к нему в кабинет запыхавшийся молодчик в форменной шинели. Лицо его было красно от мороза, на сапогах комьями налип снег, продрогшие пальцы в ворсинках от снятых пуховых варежек протягивали вытащенный из-за пазухи конверт.

– Ах ты ж, бестия! – мигом раздалось гневное ругательство из приёмной, одновременно с тем, как молодчика ухватил за шиворот стражник. – Простите, лорд Грумберг. Сказано ему было, что вы сейчас никого не принимаете, а он, у-у-у!

С этим грозным «у-у-у» стражник поднёс огромный кулак к лицу молодого мужчины, но тот не испугался, а с возмущением заголосил, что мол де донесение у него срочное. Герман Грумберг на это взирал молча. Он был согласен с поступком стражника, так как что‑то действительно важное ему бы другой гонец доставил, посолиднее. Но по итогу граф вдруг подумал, что это молодых ярая злоба красит, а с его седыми волосами подобное недостойно смотрится сродни старческой истерии, вот и вздохнул он грустно да сменил гнев на милость.

– Давайте сюда своё донесение, – требовательно и с демонстративным недовольством протянул он руку.

Молодчик горделиво расправил плечи и, подойдя ближе, помятый и, казалось бы, ледяной конверт Герману Грумбергу вручил. После чего бойко откланялся и вышел из кабинета. Вслед ему доносилось негромкое брюзжание стражника, но граф Мейнецкий к этим словам не прислушивался. Он уже вскрыл конверт и всмотрелся в строки.

Как он и предполагал, известие было не особо срочное и важное. Так, дельное. Но и то под вопросом. Поэтому Герман Грумберг задумчиво поджал губы, решая, что ему делать с информацией. Он мог бы проигнорировать сообщение, вот только… вот только другой ниточки к Анне Вэст у него пока не имелось, и по этой причине граф пришёл к выводу озвученным моментом заняться.

Отдав распоряжения по текущим делам, он ещё раз с грустью посмотрел за окно. Там всё было белым-бело. Метель не успокоилась, к вечеру начала завывать ещё громче. Для путешествий время было совсем неподходящее, но Герману Грумбергу надоело ждать известий. Лично выяснить всё необходимое он смог бы в разы быстрее, а потому граф уверенно вышел из-за стола и направился к телепортационному ритуальному кругу.

Задерживать вопросами королевского советника телепортисты не стали, и вскоре Герман Грумберг оказался в одной крепости, а затем в другой. Путешествие через телепортацию тоже имело свои ограничения, поэтому переместиться сразу в нужное место ни у кого не получилось бы. И так можно назвать чудом, что в отдалённом городке Брайдкрест, расположенном на окраине западной Верлонии, граф Мейнецкий оказался всего три с половиной часа спустя, как покинул столицу.

– Уж совсем темно, куда вы на ночь глядя? – попробовали остановить его служивые люди. Но Герман Грумберг видел, что в этих краях погода оказалась не столь свирепа как там, откуда он прибыл. Снег падал на землю мерно, ветра не было. Восходящая луна серебрила санный путь.

– Найдите извозчика, – твёрдо приказал он.

Спустя полчаса запряжённые четвёркой лошадей сани уже лихо мчались по дороге. Магические светлячки хорошо освещали пространство, кони не спотыкались, не увязали в сдвинутом к обочине снеге. Местность извозчику тоже была хорошо знакома, а потому относительно скоро показалась конечная цель пути первого королевского советника – обветшалое каменное здание, ограждённое высокой чугунной оградой.

– Вряд ли откроют вам по ночному времени, – шмыгнув сопливым носом, дозволил себе прокомментировать извозчик.

– Мне точно откроют.

С этими словами Герман Грумберг призвал сильный порыв ветра. Такой, что под его воздействием створки ворот едва не снесло. Они мгновенно открылись нараспашку, звонко грохотнули о стены. А затем во внутрь двора просочились десятки магических светлячков. Волшебные огоньки ловко пронеслись над запорошенной снегом землёй, над покосившимся колодцем и поднялись выше. Двор вмиг оказался освещён едва ли не лучше, чем днём, и, само собой, подобное вызвало суматоху куда большую, нежели проехавшая через ворота карета. В окнах большого, но неухоженного особняка, то и дело мелькали зажжённые свечи и лампы. Были видны силуэты людей, а вскоре один из них – седой мужчина в накинутом поверх ночной рубахи шерстяном плаще, вышел на порог.

– Кто это тут балует? – как можно грознее выкрикнул незнакомец и тростью, на которую опирался, угрожающе в воздухе взмахнул. Но, понятное дело, Герман Грумберг не впечатлился. Он вышел из кареты и в привычном для себя ледяном тоне осведомился:

– Вы управляющий сиротским домом мистер Эккель?

– Да, я. А вы кем будете?

– Первый королевский советник, лорд Герман Грумберг.

Понятное дело, стоило ему назвать себя, как местные вокруг Германа Грумберга вовсю засуетились. В этом нищенском доме ему даже поднесли чай в фарфоровой чашке, ради него нашли залежалый мармелад. На вид угощение выглядело каменным, но вряд ли у хозяев имелось что-то лучше. Уж не сидел бы перед ним мистер Эккель в штопаном сюртуке, имей он со своего сиротского дома приличный доход. Скорее всего, субсидии от государства не покрывали необходимые расходы, и сердобольный мужчина регулярно тратил свои личные сбережения.

– Уж не поймите меня превратно, лорд Грумберг, но отчего вы этим мальчишечкой заинтересовались? – с настороженностью осведомился мистер Эккель, когда узнал о цели приезда гостя.

– У него нетривиальное имя. Полагаю, внешность Сэо тоже необычна?

– Ну-у, есть такое, – нехотя признал седовласый мужчина.

– Тогда не могу не спросить, как он у вас оказался?

– Да вестимо дело как. Подбросили, – раздражённо развёл руками управляющий сиротским домом. – Считай, вся ребятня к нам так попадает, но мы с женой не жалуемся. Богатство оно не в деньгах. Когда-то у нас всего было полно, да самого главного не было. А теперь вон у нас сколько деток. Из года в год больше становится.

Несомненно, затея променять финансовое благополучие на оказание помощи оставшимся без опеки детям являлась благородной, но, видя царящий в особняке упадок, Герман Грумберг от услышанного едва не скривился. Такого рода всепоглощающий альтруизм не был ему присущ, и он не ценил подобное качество в других.

– И сколько этот ребёнок живёт здесь?

– Эм-м, где-то четыре года.

– Точнее можете сказать?

– Сейчас, дайте-ка подумать, – задумался седовласый мистер Эккель и в раздумьи наморщил лоб так, что, казалось, на его коже образовались глубокие борозды. – Четыре года и семь месяцев, лорд Грумберг.

– Угу. Ровно столько, сколько на ваш счёт поступают переводы от некоего мистера Джорджа Клейтона. Сколько же он там платит? – демонстративно принялся «вспоминать» граф Мейнецкий, прежде чем вытащил из портфеля банковскую выписку и озвучил: – Ах да, ежемесячно четыре серебряных. Хм, за четыре года и семь месяцев выходит приличная сумма.

– При существующем положении дел для меня было бы странно отказываться от финансовой помощи, – аж покраснел от беспокойства мистер Эккель. Его морщинистые руки при этом затряслись, но речь звучала по-прежнему уверенно. – Лорд Грумберг, я не понимаю, в чём вы хотите обвинить меня. В доме всего четверо взрослых людей. Четверо взрослых и сто один ребёнок, из которых только семнадцать старше десяти лет. Тех, кому меньше трёх, сорок шесть. Мне приходится нанимать рабочих, приходится искать кормилиц для тех малышей, кто не усваивает обычное молоко, я регулярно оплачиваю услуги знахарки и докторов, я также вынужден то и дело подыскивать мастеровых, готовых взять на обучение подросших сирот… И всё это не бесплатно. Трат много, и я благодарен любому человеку, решившему протянуть руку помощи.

– Разумеется. И, разумеется, я понимаю отчего вы произнесли столь горячую речь. Ваши слова дают мне понять, что вам прекрасно известно – никакого мистера Джорджа Клейтона не существует. Этим псевдонимом для некоторых своих целей пользуется мистер Патрик Гэбби, куда как больше известный под кличкой Секач. И, смею заметить, до того, как я увидел эту банковскую выписку, – повернул перед собой документ Герман Грумберг, – его в принципе нельзя было заподозрить в безвозмездной помощи детям. Этот человек контролирует притоны по всей западной Верлонии, благодаря ему множится преступность и распущенность среди малолетних. Для него дети – источник дохода, а не трат.