Никому не нужны наши откровения.

***

Выходим, когда уже совсем темно. Поднимаемся наверх, проходим через дом Гвендолин и Рынды. Старуха что-то недовольно бормочет, но так, чтобы ее слов не расслышали. Гвен провожает нас привычным усталым взглядом. Ее малыш мирно спит в колыбельке.

Ловлю себя на мысли о том, доживет ли этот ребенок до того времени, когда сможет постоять за себя. Вырастет, пойдет работать на один из заводов или же присоединится к банде вне закона вроде Проклятых… Может быть, умереть в младенчестве лучше?

Был бы сейчас рядом папа, непременно дал бы мне затрещину за подобные мысли. Нет, он ни разу в жизни не поднял на меня руку, но за такие размышления точно бы стукнул и был бы прав.

Выхожу вслед за остальными.

Идем больше молча, изредка переговариваясь. Только один раз натыкаемся на патруль, но он заметен издали из-за света фар в темноте, и все заблаговременно успевают укрыться подальше от маршрута полицейских.

Где были стражи порядка, когда Сид убивал Мышонка? Днем патруль не дозовешься. В светлое время суток они предпочитают не мешать местным выяснять отношения между собой, зато ночью следят за тем, чтобы обитатели Нижнего мира спали, а не посягали на государственное имущество. Что, собственно, Проклятые и собираются сделать.

Завод обнесен высоким забором с колючей проволокой поверху.

– Она хоть не под напряжением? – бормочу себе под нос, стоя здрав голову. На моем бывшем заводе тоже охрана и пропускной пункт, но высоченного забора нет.

– А ты прислушайся, – отвечает Кесседи со зловещей улыбкой. И как он только оказался рядом? Контролирует новичка, что ли? Послушно прислушиваюсь: так и есть, слышу тихое гудение. – Если какой-нибудь идиот полезет, не думая, испечется за секунду, – жестко добавляет Райан, а потом достает из своего заплечного рюкзака кусачки с резиновыми ручками.

– А не долбанет через них? – теряюсь. Мне, конечно, нет до жизни Кесседи никакого дела, но сосед он неплохой, следующий может оказаться хуже.

– Не должно, – отвечает он серьезно. Без бахвальства. То, что Райан не дурак, я знаю с первого дня.

Отхожу в сторону, как и большинство до поры до времени, и не путаюсь под ногами.

Рид и Кир, братья-близнецы, подсаживают Кесседи, чтобы он смог дотянуться до проволоки. Акробаты чертовы.

Неожиданно осознаю, что почти не дышу до того момента, пока Райан, наконец, не перекусывает проволоку. Поджаренный сосед – последнее, чего бы мне хотелось на Рождество.

Но жду провала напрасно. Кесседи и близнецы действуют слаженно и явно не впервые. Когда с проволокой покончено, Райан легко подтягивается на руках и исчезает за стеной, после чего с той стороны через забор прилетает веревка.

– Живо, – командует Коэн, и все несутся к стене.

Не то что я хорошо лазаю, но выбирать не приходится: хочешь выжить, будь как все. С непривычки мышцы стонут, но таки умудряюсь не опозориться и перебраться через ограду не хуже остальных.

Кесседи здесь уже нет. Заходим за угол, вижу лежащего на земле человека в форме. Шея не сломана, крови нет, грудь поднимается и опускается. Значит, просто оглушил. Может, Райан и не соврал, что они не убивают без необходимости.

Засматриваюсь на охранника и отстаю. Только потом слышу звуки борьбы и спешу туда с такими же нерасторопными, как и я.

Вижу, как Фил сцепился с другим охранником. Рация валяется на земле, скорее всего, вызвать подмогу служащий так и не успел. Странно, но никто не вмешивается. Фил и охранник в форме валяются на снегу, это даже не борьба, а какие-то объятия и перекатывания. Фил не столько пытается ударить противника, сколько зажать ему рот, чтобы не закричал и не позвал на помощь. С охранником они примерно одной весовой категории, поэтому это может затянуться надолго.