Коэн в комнате один, восседает на трехногом табурете, как и в первую нашу аудиенцию. Пару секунд раздумываю, не усесться ли мне снова на пол, но остаюсь стоять. Кто знает, вдруг придется защищаться.

– Я наблюдал за тобой, – говорит главарь без предисловий, после чего делает паузу, оценивая мою реакцию. Молчу, прямо смотрю на него, не делаю лишних движений. – Не каждый на твоем месте стал бы трудиться на черной работе и не жаловаться.

Что это? Комплимент?

– Мне не привыкать, – отвечаю коротко. Что он знает о черной работе? Это в последний год на заводе мне жилось более-менее терпимо.

Но Коэн будто не слышит моей реплики, его речь заготовлена заранее.

– Например, Филипп взвыл через два дня и попросил достойное его дело. – Кто бы сомневался. – Ты продержался две недели. Знаю, про инцидент с обливанием, – продолжает. – Думал, ты придешь жаловаться.

– А если бы пришел? – интересуюсь.

Коэн разводит руками. Император на троне – ни дать ни взять.

– Я наказал бы зачинщика. – Не спрашиваю как, но «его императорское величество» само спешит нести просвещение в массы: – Облил бы самого и выставил на мороз. – В глазах Коэна опасный блеск, не дающий посчитать, что он преувеличивает или шутит. – Хотя… – Снова делает театральную паузу, изображая, что раздумывает. Какой талант пропадает! – Я могу сделать это прямо сейчас. Хоть ты и новенький, условия для всех равны. Выпад против тебя – это открытое оспаривание моего решения. Ты знаешь, чья это была идея?

– Не знаю, – отвечаю спокойно. Откуда мне знать? Да, я догадываюсь, что это придумка Фила, но у меня нет ни малейших доказательств. И искать их не собираюсь.

– Защищаешь? – щурится главарь.

Пожимаю плечом.

– Детская шалость, не более. Какая разница, кто придумал?

– Ты считаешь себя умнее остальных, – делает вывод Коэн, и не могу сказать, что он неверен. С самомнением у меня все в порядке

Не отвечаю. Не думаю, что это утверждение требует ответа.

– Я думал подождать еще, – признается главарь, – но Кесс уверен, что ты готов, а его мнению я склонен верить. – Вот как. Неожиданно. Кто бы знал, что Кесседи даст обо мне положительный отзыв. – Как думаешь, чем мы занимаемся?

Вопрос с подвохом?

– Грабите богатых и отдаете бедным?

– Почти, – щерится Коэн, – только мы никому ничего не отдаем.

– В Нижнем мире нет богатых, – рискую.

Но Коэн спокоен.

– И тут ты прав. И в том, что умнее остальных тоже, – второй комплимент за разговор. Чуть приподнимаю брови, но молчу. – Богатые друзья у меня тоже есть. – Почти не дышу. – Но сейчас не об этом. – Черт! – Чтобы выжить, нам нужна добыча. Банд вроде той, которой принадлежал Здоровяк Сид… – Спасибо за напоминание. – …Много, а хорошего в Нижнем мире мало. Иногда отнимаем нажитое у мелких и слабых банд. Иногда забираем провизию на заводах. – Делает очередную паузу и смотрит особо внимательно. – Знаю, ты работал на заводе долгое время. Это для тебя… приемлемо?

– Вполне, – отвечаю, в то же время гадая, откуда у бандита из Нижнего такой богатый словарный запас.

– Сегодня ты пойдешь с нами, – объявляет Коэн торжественно. Нарекаю тебя Лорд Кэмерон, отныне ты рыцарь Круглого Стола… – Завод «Хорнсби». Сегодня им привезли продовольствие. Зачистим их склад.

Пытаюсь скрыть разочарование: Коэн лишь упомянул о делах с «богатыми», вероятно, имея в виду «верхних», никаких подробностей.

– Почему склад? – спрашиваю, изображая заинтересованность. – Почему не при перегрузке?

– Охрана с оружием, – отвечает главарь. – А склад охраняют местные. Не хмурься, – неверно истолковывает он мою реакцию, – никто не подохнет с голоду. Правительство расщедрится и пригонит новую партию. Заводские крысы им нужны голодными, но живыми. – Последние слова так резко контрастируют с предыдущей почти литературной речью, что инстинктивно морщусь. – Что? Не считаешь заводских крысами? – опять понимает по-своему Коэн.