– Мой отец показывал, как бересту выбирать. Мы часто ходили с ним по лесу, разглядывали, прикидывали, с какого дерева её лучше срезать. У больших берёз внизу ствола толстая мёртвая кора, она не годится, да и в верхней части много крупных и мелких ветвей, которые бересту портят. Надобно найти такую берёзу, у которой в серёдке ствол чистый и без изъянов. Нам ведь хочется снять с дерева целое полотнище, верно?

– Ну-у, нашли, а что дальше?

– Из мелких деревьев и веток вяжем две лестницы, приставляем их к берёзе с двух сторон, чтобы можно было работать, не спускаясь на землю, надрезаем по кругу кору на отмеченном куске вверху и внизу, а потом ещё режем вдоль ствола и с помощью ножа снимаем весь пласт.

– Никогда бы не подумал, что так можно!

– Ежели умеешь, то это не тяжело. Неужто ты не знаешь, что в Новогороде в конце весны и в начале лета собираются целые артели мужиков и баб, которые занимаются заготовкой бересты.

– Почему весной и летом?

– Да потому, что становится тепло, берёза после холода оживает, даёт сок и береста снимается очень легко. А вот осенью и зимой отодрать её от дерева трудно. Мне кажется, паря, ты никогда не задумывался, какие нужные всем вещи можно из неё делать!

– Лодки! – весело выпалил юноша. – Теперь я знаю, что береста не пропускает воду и почти не гниёт!

– Верно! Поэтому даже крыши и стены домов ею покрывают! И не только! На полы поверх досок настилают! По ней босыми ногами ходить приятно! А про разную домашнюю утварь и обувь лучше и не вспоминать, сам знаешь.

– Расскажи ещё, как ты строил свою первую лодку!

– Всё просто. На земле её нарисовал, по крайним линиям вбил колья и меж них разложил свой самый большой пласт бересты. Это у меня получилось дно. К нему уже я пришил полотнища, которые потом должны были стать бортами. Их верхнюю часть закрепил в раме, изготовленной из очищенных от сучков и коры толстых еловых веток. Но до этого раму привязал к вбитым в землю кольям на той высоте, какую сам выбрал. Меж бортами установил деревянные поперечины. Посмотри, в нашей лодке таких восемь штук. Лишнюю бересту я подтянул, обрезал и с натягом пришил к раме. Ну а потом из согнутых веток сделал много рёбер-поперечин, концы которых тоже привязал к раме с двух сторон. Кормщики их называют шпангоутами. Между этими рёбрами и берестой днища проложил очищенные стволики и ветки. Получился плетень-каркас, на котором мы сидим. Наша береста натянута на нём, но к нему не пришита.

– Хитро-о-о-о! – протянул Зоремир, по-новому и уже внимательно разглядывая внутренности лодки. – А чем всё шито?

– Отец научил меня шить бересту сосновым корнем. Мы его очищали от грязи и коры, отмачивали в горячей воде и расщепляли пополам. Им же перевязывали ветки рёбер и рамы. А чтобы лодка не протекала, швы и мелкие отверстия промазывали и заливали разогретой еловой смолой с добавлением жира. Как видишь, на дне нашей берестянки совсем нет воды. Знать, сделана она хорошо и правильно! – лицо Дубыни стало серьёзным. – Поболтали, а теперь давай поработаем! Берись за весло!

И началась нескончаемая работа руками, от которой невозможно было увильнуть.

Широкие деревянные мостки на пять саженей уходили в реку и на половину локтя возвышались над её поверхностью.

Он медленно прошёл по ним до самого конца, шлёпая босыми ногами с закатанными по колено холщовыми штанинами, и, кряхтя и помогая себе руками, сел на доски, опустив ступни в воду. Приятный холодок тут же окутал их, вызывая дрожь и истому во всём старческом теле. Лёгкий ветерок распушил длинные белоснежные волосы, стянутые на лбу тонким кожаным ремешком, а на губах, притаившихся под аккуратно подстриженной седой бородкой клинышком, появилась счастливая улыбка.