Я встала посреди арены, уперев руки в бока, и довольно огляделась. Скамьи для зрителей терялись в серебристом свете, дробящемся в мириадах хрустальных подвесок. Звучала музыка – скрипки, переливчатая арфа, свистящее флейтовое соло. Прямо над ареной зависла огромная люстра, под ней – круглый стол. На серебристой скатерти расставлены бокалы с вином, блюда с изысканными яствами, при одном взгляде на которые текли слюнки. Вино и еда – настоящие, остальное – лишь иллюзия, но иллюзия прекрасная. Я опустила взгляд, глядя на своё платье, точную копию наряда Красавицы с картины Алекса. На мне не было украшений, кроме браслета на запястье. В металле браслета тоже играл свет, рождая маленькие блики. Смертельно хотелось сбросить иллюзию с глаз, предстать наконец в истинном облике, но нельзя. Ленни и Рокабар не знают всей правды обо мне и не должны узнать её. Я не боюсь, что они выдадут меня, но ложь защищает их самих. В Белой Гавани небезопасно знать слишком много.

Наконец двери в зрительный зал плавно растворили. Я заранее зачаровала наряды циркачей, и теперь они ступали на арену во всём блеске. Волшебная ночь! Дядюшка Призрак поднял свой бокал и звучный голос разнёсся по залу.

– За Цирк Огней!

Улыбки и смех, беззаботное веселье… Мы так редко позволяли себе побыть радостными детьми, что ночи, подобные этой, навсегда запечатлевались в памяти. Ленни взобралась на плечи своему силачу и распевала песни, дирижируя бокалом. Ноа-Нун с дядюшкой Призраком азартно метали карты прямо на сияющем паркетном полу. Я вытянулась на кушетке – в точности как моё отражение с картины, и с удовольствием наблюдала за праздником, пощипывая виноградинки.

Дверь растворилась вновь, но мы не сразу это заметили. Первой нежданного гостя заметила я, бокал в руке задрожал, красные капли брызнули на платье. Арман остановился на пороге, сложив мускулистые руки на груди.

– Счастливого Самайна.

В хриплом голосе прозвучала насмешка, а затем наступила тишина. Музыка стихла, повинуясь моему желанию. Арман встретился со мной взглядом и широко ухмыльнулся. В пронзительных зелёных глазах ничего не отражалось.

– Потанцуй со мной, Красавица.

Я сделала шаг вперёд, ещё шаг. Музыка заиграла громче, из фоновой мелодии превращаясь в плавный ритм вальса. Я видела как будто со стороны, что взгляды циркачей были прикованы к двум силуэтам – хрупкому женскому в облаке серебристого муара и мощному мужскому в простой одежде воина. Вложив ладонь в руку Армана, я присела в лёгком реверансе.

– Надеюсь, ты умеешь танцевать.

– Ты удивишься, – дрогнули губы стражника.

Моя рука в его руке, бешеное биение его пульса. Арман и в самом деле умел танцевать – не хуже меня, всю жизнь прожившей в Цирке Огней. Мы словно парили над полом, едва касаясь его ступнями.

– Ты скажешь об этом Ордену? – тихо спросила я.

– Мне всё равно, какие праздники вы отмечаете, девочка моя. Да и Ордену уже нет до этого дела.

Я недоумённо посмотрела Армана, но покрытое шрамами лицо оставалось непроницаемым. Поворот, ещё один, и музыка остановилась, а с ней и мы. Арман едва заметно поклонился мне, взял со стола бокал красного вина.

– Я тоже хочу предложить тост. За Белль де Роз! За Красавицу!

Мы поднесли бокалы к губам, и двери распахнулись в третий и последний раз за эту ночь. Четверо стражников встали за Арманом, потянули мечи из ножен. Сталь тихо зазвенела в ожидании крови. Свой меч Арман уже держал в руке. Глядя мне прямо в глаза, от отсалютовал им, а затем резко повернулся и рубанул мечом по шее Ленни. Белокурая голова отделилась от туловища и покатилась по полу – уже обычному, потрёпанному суконному полу арены. Губы Ленни застыли в удивлённой гримаске. Я закричала не сразу, лишь через несколько секунд, когда меч другого стражника пронзил живот Рокабара, вспарывая его от паха до рёбер.