– Так как же барон стал нищим художником? – спросила я, делая маленький глоток вина, отдающего пробкой.

– Скучная история. Мои родители не поладили с новой властью.

– Со Святым Орденом?

Александр кивнул. Его взгляд был неотрывно прикован к горизонту, словно за ним – волшебная страна, обещающая исполнение всех желаний.

– Их не казнили, но как-то незаметно богатство и власть утекли из рук семьи. Сейчас Шергардтом управляет Орден. Родителей уже нет в живых, несколько лет назад их унесла лихорадка. А я только и умею, что рисовать. Да и то не слишком хорошо.

– Мне твои картины понравились.

– И я рад этому, – горячо воскликнул Алекс. – Но если бы они нравились кому-то…

– Кому-то побогаче?

– Пожалуй.

Мы переглянулись и невесело улыбнулись.

– Цирк тоже еле сводит концы с концами, – призналась я. – На эту зиму денег хватит, но никто не знает, что будет в следующем году.

– А тебе не предлагали… – Алекс замялся, пытаясь выразиться помягче. – Знаешь… помощь? Богатые мужчины, которым ты приглянулась?

– Не раз, – пожала плечами я. – Именно поэтому я никогда не общаюсь с поклонниками. Только через дядюшку Призрака, он наш импресарио. Конечно, не один богатый похотливый самец хотел сделать меня своей любовницей. Но лучше уж я поголодаю, спасибо.

– Что, золото и шелка не привлекают Белль де Роз?

– Ещё как привлекают, – усмехнулась я. – Если честно, я мечтаю о красивой жизни. Чтобы всё было легко, и не нужно было думать о том, что я буду есть завтра. Но я не продаюсь. Просто не могу. Подумаю об этом – и комок в горле.

Алекс осторожно придвинулся ближе и притянул меня к себе под мышку. Я на секунду замерла, а затем выдохнула. Противно не было, только тепло.

– Ты придёшь ещё?

– Да, – тут же ответила я. – Если ты этого хочешь.

– Больше всего на свете, Красавица, – улыбнулся Алекс.

Роза

Душно. Воздух кажется липким и грязным, пыль липнет к пересохшим губам. За стенкой моей спальни потрескивает огонь в печи. Уголь нужно подкидывать дважды за ночь, все дежурят по очереди. Проспит кто-то, упустит тепло – назавтра Ноа-Нун будут гонять по арене целый час без отдыха. Сами они никогда не пропускают дежурство, да и вообще вся дисциплина в Цирке держится на них.

Я перевернулась с одного бока на другой, уставилась сквозь темноту в зеркало. В нём мерцали два золотых светлячка моих глаз. Вновь поёрзала, но устроиться удобно не получалось. Наконец мне это надоело, и я, набросив на плечи иллюзию халата, на глаза – иллюзию радужек орехового цвета, отправилась бродить по Цирку. Из спальни Рокабара и Ленни слышится громкий храп. За дверью Ноа-Нун тишина, в соседней комнате тихонько посвистывает во сне дядюшка Призрак. А вот и спальня Джейи. Я нахмурилась. Дверь приоткрыта и чуть покачивается на петлях.

– Джейя? – прошептала я, заглядывая внутрь.

Никого. Я сощурилась, оглядывая комнату. В ней было темно, но я всегда видела в темноте лучше большинства людей. Вот и сейчас я легко разглядела пустую кровать, аккуратно застеленную тощим покрывалом. На крючках для одежды ничего нет, маленький чемоданчик с нехитрыми пожитками фокусника тоже пропал. Я застыла на пороге, не зная, что делать дальше. Идти к Ноа-Нун, к дядюшке Призраку? Ушёл Джейя по делам или навсегда? Мне вспомнился один из последних наших разговоров и отчаяние, которое я слышала в его речах. Неужели фокусник и в самом деле решился бежать из Империи?

– О, безумец, – прошептала я.

Ступая как можно тише, я вышла из Цирка. Обуться я не успела, и ледяная земля больно кусала за пятки. Я прошла мимо заиндевевших кустов, прокралась вдоль палаток стражников. Из них едва уловимо веяло теплом – вместо печей слуги Ордена обогревались амулетами. Их жрецы раздавали достойным – то есть нам, жалким циркачам, на такую роскошь рассчитывать не стоило.