Вспышка! Это ломаются, рассыпаясь искрами, написанные в воздухе руны. Нафрен кулем валится на колени, надрывно кашляет, содрогаясь всем телом. Его поднятая рука безжизненно опадает… Но где же удар? Где стрелы?

Небо над нами было пустым и мирным.

В наступившей вдруг тишине сиплое дыхание мага звучало пугающе громко.

- Что с тобой? – забеспокоилась я, отмирая.

Страшные хрипы неожиданно перешли в смех.

Встревожившись, наклонилась к нему, попыталась помочь, но Нафрен только раздражённо отмахнулся и, покачнувшись, самостоятельно поднялся на ноги. Меня он даже не видел. Ненормально блестящие глаза смотрели только вперёд – туда, где исполинские Стражи отвели от нас оружие и вновь замерли неподвижными изваяниями, признавая право чужака открыть Врата.

- Долина моя! – ликующе провозгласил он. – Моя!

И вдруг обернулся, ожёг меня торжествующим взглядом и схватил в охапку, впившись в губы яростным поцелуем! Жарким, но грубым, бескомпромиссным, жёстким, отдающим кровью и горечью.

Ошалев от неожиданности, в первые доли секунды я просто позволяла Нафрену делать, что пожелает – впиваться пальцами в плечи, ранить и терзать губы, задевая их острыми и, вроде как, удлинившимися клыками, бесцеремонно вторгаться языком в рот. Опомнившись же, попыталась вернуть контроль. Не то чтобы мне не хотелось узнать, каковы на вкус его поцелуи - хотелось, с самого первого мига хотелось. Но то, что он вытворял, переходило все мыслимые границы. От него прежнего почти ничего не осталось.

Однако страшно мне не было. Не после того, через что мы прошли всего пару минут назад.

Да, поцелуй явственно отдавал ноткой безумия, но по-настоящему не представлял никакой угрозы. Целоваться, всё глубже и глубже погружаясь в беспросветный омут чужой исступлённой страсти, что словно веками копилась в заточении и, наконец, смогла вырваться, по-своему, было даже приятно. Никто и никогда не целовал меня так подавляюще жгуче и в то же время искренне, с полной отдачей.

Идущие от Нафрена волны желания оглушали, кружили голову, и я давно уже не отталкивала его, а обнимала, сама целуя твёрдые горячие губы, вглядываясь в мерцающие синевой глаза. Он больше не делал мне больно. Ласкал, прижимал к себе, гладил… а потом вдруг содрогнулся всем телом и зарычал. По-настоящему. Как дикий зверь.

Осторожно отстранившись, я с нарастающим беспокойством заметила, что его начинает потряхивать.

- Стой… тут! – велел Нафрен напряжённо, прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Не вздумай… ар-р-р!... Не смей с-сбегать!

Волны аметистовой чешуи, то и дело пробегающие по его коже, рывками меняющаяся форма зрачка и когти, как у медведя, внушали невольное уважение. Проникнувшись, я отошла подальше. Потом подумала – и отступила ещё на несколько метров.

Нафрен превращался. Его корёжило и ломало: ноги подкосились, вынудив снова осесть на землю, искажённое болью лицо блестело от выступившей испарины, пальцы яростно царапали землю.

Как хорошо, что я не оборотень! А ведь была, закрадывалась в голову глупая мысль, что при переносе в другой мир меня несправедливо обделили, оставив обычной! Нет уж! Клыки и когти не стоят таких мучений!

Минута, другая… С протяжным мучительным стоном, всё-таки вырвавшимся из крепко закушенных губ, Нафрен, наконец, сумел сменить форму.

Я оказалась нос к носу с шипастой мордой дракона.

Зверь моргнул бирюзовым глазом, удивлённо уставившись на крохотную меня, а потом медленно, чуть неуклюже, поднял голову.

Насколько же он всё же огромный! И страшный - ужас! Зубастый, шипастый и даже рогатый, но какой красавец!

Казалось бы, такая громадина просто обязана быть неповоротливой, но нет! В нём потрясающим образом сочеталась сила и грация, величие и достоинство! Тысячи тёмно-фиолетовых чешуек блестели, как лакированные. Длинная шея по-лебединому изгибалась. Когти и загнутые назад рога отливали благородным металлом. Восхитительно голубые глаза сияли.