Белая Волчица протянула руку и взяла свиток. Тёмные пятна крови, засохшие на её пальцах, грозили оставить следы на пергаменте, но было уже поздно думать об этом. Княгиня знала почерк, открывшийся перед глазами. Размашистый, нервный, будто скачущий по поверхности бумаги.

Рейна вчитывалась, замерев. Её пальцы сжались вокруг пергамента.

«Ты говорила, что нет никакого Предназначения. Но Шепот считает иначе. Я не в силах этому противиться. Знай, что это не моя прихоть. Предназначение для любого Шепчущего – его Владыка. Перст судьбы коснулся меня в тот момент, когда я преклонил перед тобой колено. Моя жизнь всецело зависит от твоей судьбы.»

Княгиня без колебаний бросила пергамент в пламя. Письма от этого адресата, который был ей так знаком, она не держала у себя – это нарушало законы. Однако, в момент, когда огонь охватил пергамент, и тот начал искриться и таять, на губах её появилась таинственная, едва заметная улыбка. Она держала в руках белоснежный цветок, тихо проводя лепестками по своим губам, словно наслаждаясь моментом.

Вдруг дверь распахнулась, и в опочивальню вбежала маленькая княжна. Её светлые кудри развевались, а глаза, полные страха, сверкали зелёным огнём. Её шаги были быстрыми, а сердце било в груди с такой силой, как будто она была готова вскочить на бегу. Рейна, увидев дочь, мгновенно распахнула свои объятия. Она опустилась на одно колено, крепко прижимая малышку к своему сердцу и поглаживая окровавленными пальцами по светлым волосам.

– Все закончилось, моя девочка. Всё хорошо, – прошептала княгиня, словно заверяя её, что мир больше не таил в себе угроз.

– Я так испугалась, матушка! – прошептала маленькая Елена, её глаза затуманились от слёз. – Они кричали так громко! Я видела, как солдаты дрались! Я видела, как ты дралась! Ты могла погибнуть!

Маленькая княжна сжала кулачки и вжалась в синюю рубашку матери. Рейна, не в силах сдержать чувство боли и любви, прижала её ещё крепче.

– Всё хорошо. Ты ведь была с Хейдралом? – улыбнулась дочери княгиня, обхватив ладонями ангельское личико, на котором видны были мокрые дорожки слез.

– Да, матушка!

– А он никогда не даст тебя в обиду. – продолжала Рейна, её голос стал чуть более уверенным, когда она заметила молодого воителя, стоявшего в дверях. Он был весь в пыли и крови, рубашка его была порвана, а волосы взъерошены. Но Рейна не могла сдержать улыбку, глядя на него.

– Сильно сопротивлялась?

– Госпожа, да она дралась, как самый яростный зверь во всей округе! – крикнул Хейдрал, потирая локоть, на котором остались ссадины. – А еще… Воздух затрясся, когда она завопила, смотря на то, как Вы деретесь. Клянусь Отцом и Матерью, меня отбросило от нее, я спиной в стену вписался!

С губ помещицы в одночасье слетела улыбка. Рейна напряглась так, что её сердце, казалось, остановилось. Слова юного воина о том, как воздух сотрясался от крика Елены, вызвали в ней всплеск тревоги. Она едва подавила свой страх. Хейдрал, даже не осознавая того, вскользь упомянул магию, и для Рейны это было на грани того, что ей ни за что нельзя было допустить.

С мгновенной решимостью и холодным спокойствием, княгиня прижала дочь к себе, обхватив её голову окровавленными пальцами, словно защищая её от окружающего мира. Её глаза, как два изумрудных огня, мгновенно метнулись в сторону молодого воина, проникая в его душу, заставляя его почувствовать, как тяжёлое молчание окружало их.

– Я не удивлена, что она сопротивлялась, – произнесла Рейна сдержанно, стараясь скрыть внутренние страхи. Она была уставшей, но её голос звучал осторожно и уверенно, как будто не было ничего важнее её воли. – Ведь это моя дочь…