. Причём наблюдения этого автора отчёта выходят далеко за рамки выявления настроений татарского населения. По его мнению, татары вообще хотят использовать военную ситуацию «в своих узконациональных целях», требуя равноправия с русскими и выдвигая на первый план вопрос о собственных школах с преподаванием на родном языке. Калинина беспокоила и тенденция к усилению культурного и политического влияния татар на другие мусульманские народы Российской империи: «они принимают очень близко к сердцу интересы киргизов (т. е. казахов. – И. Г., Л. Г.). При этом они искренне сочувствуют им и всецело стоят на их стороне. […] Киргизы им особенно близки, так как стремление татар привить киргизам свою культуру неукоснительно проводится в жизнь в течение последних лет»[180].

В мае 1916 г. тот же Калинин отмечал, что «татары начинают заметно выходить на путь национальной политики и уже громко заявляют о своих национальных стремлениях. Я бы по этому поводу употребил выражение „осмелели“. То, о чём они говорили раньше только между собой, о чём позволяли себе мечтать, теперь они стараются провести в жизнь и свободно обсуждают в своей печати». Однако он считал, что всё сказанное относится больше к представителям татарской интеллигенции, а «народные массы пока мало отзывчивы на такие выступления, для них ислам – всё и прежде всего». Тут же высказывалось опасение, что татарская интеллигенция ясно учитывает этот момент и «свой национализм неразрывно связывает с исламом»[181].

Давние связи в сфере культуры, образования, существовавшие между Турцией и российскими мусульманами, способствовали проявлению антивоенных настроений, главным образом, среди интеллигенции. В России было немало людей, получивших образование в Турции и поддерживавших контакты с турецкими коллегами, для которых война означала разрыв контактов и невозможность получения книг, прессы и др. Придерживающиеся крайних взглядов и низшие слои мелкобуржуазной интеллигенции относились враждебно к войне и отчасти были настроены «пораженчески». Усиление этих элементов произошло после поражения русской армии летом 1915 г. Практически все татарские социалисты поколения 1905–1907 гг. принадлежали к сторонникам скорейшего прекращения войны[182].

Как позднее отмечал в воззвании к Мирной конференции президент Национального Совета мусульман Европейской части России и Сибири Садри Максуди, религиозные чувства и преданность халифу были достаточно сильны среди российских мусульман. С. Максуди отмечал, что мусульманская фракция Государственной Думы пыталась сделать всё возможное, чтобы изменить негативное отношение мусульман к войне с Османской империей. Пропаганда, проведённая в основном мусульманскими обществами и татарской прессой, значительно способствовала сохранению спокойствия и дисциплины среди мусульманских солдат. Мусульмане ожидали от победы больше национальных свобод в России и снисходительного отношения и справедливого обращения с Турцией. Известный татарский писатель и деятель татарского национально-освободительного движения Г. Исхаки также указывал, что поначалу татарское общество было настроено «пораженчески», и горожане, в особенности представители интеллигенции, всеми средствами старались уклониться от мобилизации. Хотя война унесла много жизней и нанесла стране огромный экономический ущерб, татары «терпели в надежде на лучшее будущее, ибо все войны в России, даже в случае победы её оружия, заканчивались реформой, а поражение же должно было закончиться революцией, как и после русско-японской войны, от которой они также ждали разрешения своих национальных проблем»