Имитационно-демократической системе имманентны глубокие противоречия, которые с течением времени обостряются и ведут к кризису системы и её разрушению. Прежде всего – это противоречие между авторитарным «содержанием» и демократической «формой». Система прочна до тех пор, пока это противоречие не осознаётся. Но вся естественная эволюция системы, равно как и эволюция общества, совершающаяся в рамках этой системы, ведут к тому, что это противоречие всё более «выходит наружу». Логика развития системы ведёт к превращению выборов в фикцию.

Процесс делегитимации – один из аспектов эволюции системы на «нисходящем» этапе её развития. Сама логика развития системы приближает её естественный конец. Но эта делегитимация ускоряется идущими независимо от эволюции системы процессами развития общества. Если эволюция системы ведёт к тому, что выборы становятся всё более фиктивными, то эволюция общества ведёт к тому, что его способность увидеть эту фиктивность становится всё больше.

Послушная, безликая, безынициативная и коррумпированная элита идеальна для авторитарной власти в условиях стабильности – «застоя». Такая элита не может стать идейно оппозиционной, в ней ослаблена солидарность, и на отдельных, почему-либо взбунтовавшихся её представителей у власти всегда найдётся управа. Элита всегда будет исправно приносить «дань» (местные власти – «правильное» распределение голосов на выборах, владельцы СМИ – «правильное» освещение событий, судьи – «правильные» судебные решения, олигархи – просто деньги), получая взамен «индульгенцию на коррупцию».

В кризисной ситуации такая элита неизбежно окажется бессильной и готовой как можно быстрее покинуть «тонущий корабль», с которым её не связывает ничего, кроме личных интересов.

Сейчас у нас не только нет такой (сильной) оппозиции, но уже и нет возможности для её возникновения. И выборы практически уже утратили у нас характер важного события, с которым связываются общественные ожидания. Наша эволюция в направлении установления всё большего контроля власти над обществом зашла слишком далеко.

Все варианты относительно «мягкого» и организованного демонтажа системы, таким образом, оказываются невероятными или очень маловероятными. Но это означает лишь то, что всё равно неизбежный кризис, скорее всего, примет у нас более неожиданные, стихийные и неорганизованные формы.

В российском сознании существует порождённый нашей историей невротический страх безвластия и хаоса, побуждающий общество легко соглашаться с установлением авторитарной власти (любая власть ощущается как меньшее зло по сравнению с безвластием). Но именно внешне стабильные авторитарные системы в своей естественной эволюции ведут к тем периодам хаоса, которые мы так хотим избежать. За стабильность российского самодержавия в XIX в., так контрастирующую с бурной историей Западной Европы, расплачиваться пришлось катастрофой 1917 года. За застойную стабильность позднесоветского периода – катастрофой 1991 года. И очень вероятно, что за стабильность и управляемость путинского периода нашей истории тоже придётся расплачиваться будущим новым периодом хаоса и распада.

Конец жизненного цикла теперешней системы, как я пытался показать, является «безальтернативным» результатом её развития. Он – не вероятен, а неизбежен. И с каждым годом он – всё ближе. Но предсказать сроки и форму будущего кризиса принципиально невозможно. Такие кризисы всегда наступают неожиданно.

Неожиданно пало самодержавие, неожиданно пал СССР, неожиданно происходили цветные революции. Очень вероятным представляется и то, что будущий кризис, как это было при конце советской системы и ещё раньше – при падении царской системы, и как это происходит при всех падениях подобных систем, будет вновь сопровождаться апелляциями к демократическим принципам и явится новой попыткой установить реальную демократию. Иную идеологическую форму этого кризиса представить практически невозможно. Но, как я думаю, ясно из всего предшествующего изложения, апелляции к демократии и даже желание её установить, совершенно не достаточны для её победы. Поэтому исход будущего кризиса не предопределён, альтернативен. Логически мы можем представить себе два варианта этого исхода – переход к демократии и новый цикл, «изоморфный» предыдущим.