23 ноября/4 декабря 1768 г. Маруцци был аккредитован республиканским Сенатом[922]. В письме к А.М. Голицыну от 29 ноября/10 декабря 1768 г. русский поверенный отмечал «благосклонность» венецианских сенаторов. Маруцци боялся, что в результате нового назначения мог измениться его статус венецианского подданного, в частности, ему могли запретить посещать местное дворянское общество[923]. Однако этого не случилось: Маруцци было разрешено вращаться среди венецианских аристократов и дарованы привилегии при подаче дипломатических нот и записок, что он приписывал усилиям своих друзей в Сенате. Более того, успехи Маруцци, как он отмечал, вызвали зависть других агентов и поверенных – в частности, французского и прусского[924].

Тем не менее, вскоре отношения Маруцци и венецианских властей испортились. А.М. Альберти, автор специального исследования о русско-венецианских связях того времени, справедливо отмечала, что некоторые поступки Маруцци вряд ли могли вызвать доверие к нему со стороны венецианского Сената. К числу таких деяний относилась его попытка организовать прогулку некого русского офицера по венецианскому Арсеналу. Кроме того, в декабре 1768 г. Маруцци заставил капеллана греческой церкви в Венеции исполнить ораторию, посвященную Екатерине II и ее войне против турок, чем вызвал особенное недовольство: во-первых, подобной чести удостаивался в Венеции лишь дож, а во-вторых, открытые призывы к войне с Турцией могли скомпрометировать республику в глазах султана, с которым Венецию связывал мирный договор[925].

Негативное влияние на русско-венецианские отношения оказало вмешательство России в черногорские дела. В депешах еще от 28 ноября и 5 декабря 1767 г. (по нов. ст.) флорентийский консул в Венеции Коттини информировал тосканские власти о самозванце Стефано «Пикколо». 14 декабря посланник разъяснял, что, согласно недавно полученным более точным сведениям из Далмации от венецианских властей, в Черногории объявился некий человек (Степан Малый – Пикколо), объявивший себя Петром III, по его собственному утверждению, тайно избегнувшим смерти и преследований и уже несколько лет живущим среди православных черногорцев. «Пикколо» собрал отряд последователей и во главе их появился на границах Далмации близ города Каттаро (Котор), где вел себя как хозяин венецианских владений[926].

30 апреля 1768 г. Коттини писал во Флоренцию о реакции императрицы Екатерины II на события в Черногории и оживление ее почившего супруга. Так, русский посол в Вене князь Голицын сообщил венецианскому посланнику Реньеру, что императрица после тщетных обращений к черногорцам и к их «Прото-папе», главе местной православной церкви, решила отправить в этот регион специального советника Мерка (Merch). Обманщик, называвший себя Петром III, несмотря на поддержку, которую Россия оказывала Черногории в XVIII в., лично оскорбил Екатерину, Россию и Венецию. В случае неуспеха специальной миссии российская императрица грозила лишить Черногорию своей милости и щедрости.

Важно, что Екатерина II попыталась воспользоваться общностью интересов России и Венеции в Черногории для координации совместных действий. Она предлагала венецианскому Сенату поддержать активность русского агента в Черногории, деятельность которого, как была уверена императрица, послужила бы к обоюдной пользе государств. Однако осторожная республика поспешила – при посредстве Реньера – вежливо отклонить предложение России, ссылаясь на мир с Оттоманской Портой[927]. Кроме того, венецианское правительство предписало своему посланнику сообщать о ходе переговоров с Д.М. Голицыным венским властям, которые, как отмечал в своей депеше Коттини, остались довольны занятой Венецией позицией