Разработка возможного договора между Россией и Венецией означала взаимное сближение держав: согласно интерпретации Манфрони, назначение Маруцци следовало оценивать как логичное продолжение начатой на рубеже 1767-1768 гг. политики (как видно из русских источников, назначение Маруцци для императрицы Екатерины II стало шагом в осуществлении ее далекоидущих замыслов в Восточном Средиземноморье, см. гл. I)[904]. В итоге, чуть позже Сенат принял условия русской императрицы[905]: одностороннее установление дипломатических связей с Россией давало возможность Венеции удовлетворить просьбу Екатерины и оправдаться перед Веной и Константинополем[906].

В мае 1768 г. новость о назначении Маруцци распространилась по Италии. 28 мая флорентийский посланник в Венеции Доменико Коттини сообщал о новом поверенном в депеше своему правительству. В Тоскане стали циркулировать слухи о том, что Маруцци, имевший большой опыт в венецианских делах, задумал множество дипломатических и финансовых проектов. Основываясь на этой информации, Коттини предположил, что деятельность Маруцци не останется бесплодной. Впрочем, отмечал флорентийский дипломат, венецианское правительство никогда не одобряло проектов торгового сотрудничества с северными странами[907].

«Официальный» статус Маруцци был твердо определен (разумеется, первоначально только «российской стороной»): его деятельность должна была продолжаться ровно до согласования статей торгового договора, а в его обязанности входила забота о русских кораблях, если таковые будут прибывать в Венецию из Балтики. Так, в докладе Коллегии иностранных дел, подписанном Н.И. Паниным и А.М. Голицыным 31 августа 1767 г., говорилось:

«Находящийся здесь от некоторого времени нам единоверной греческой фамилии венецианский житель маркиз Маруци, человек, как известно, с большим достатком и имеющий там контору знатного банкира. Он из единой себе чести и публичной протекции желает быть удостоен поверенности дел публичных империи в<ашего> вел<ичест>ва. Определение его открытым патентом поверенным в делах от империи в<ашего> вел<ичест>ва при венецианской республике купно и всех других итальянских портах, в той форме как обыкновенно консулы определяются, исполнит обоюдной предмет в сем деле уважаемой; ибо как с одной стороны республика венецианская приласкаема будет таким от в<ашего> имп<ператорского> вел<ичест>ва к ней уважением, да и в самое то же время оградит ее от примечаемой в ней опасности к туркам, потому что он не министром у ней одной обыкновенною грамотою акредитуется, но учреждаем по всей Италии для морского купечества, так и с другой стороны по той же самой причине почтено быть не может в публике сие учреждение первою ступенью от в<ашего> в<еличе>ства взаимной обсылки министров для установления беспосредственной корреспонденции, а таким образом маркиз Маруци, получая честь быть присвоен к слугам вашего императорского величества, не отягощая казну никаким его содержанием, может с пользою служить коммерции здешней и другим нашим случающимся делам, особливо для денежных переводов в тамошние итальянские места, ибо он чрез то будет там прямым российским банкиром»[908].

Патент, выданный Маруцци 10 марта 1768 г., гласил:

«Понеже Мы за потребно признали учредить Российского поверенного в делах при светлейшей республике Венецианской и при других Итальянских областях для остережения и предохранения случающихся тамо наших дел и коммерции, дабы подданные наши, приезжая туда для отправления купечества своего, могли найти протекцию и вспоможение, которое им будет потребно, а как мы известились о добрых качествах и хорошем поведении находящегося ныне здесь венецианского жителя маркиза Маруция, то избрали его в сие достоинство, и для того ему сию комиссию дали, учредили и постановили, и сим подписанным нашею рукою патентом комиссию даем, учреждаем и постановляем его Российским поверенным в делах в Венеции и в других местах Италии; и потому просим как светлейшую республику Венецианскую, так и прочие Итальянские области, а от их наместников и губернаторов склонно желаем, дабы помянутого маркиза Маруция за нашего поверенного в делах признавали и оному позволили сей чин совершенно и спокойно отправлять, и все те права, привилегии и вольности ему акордовали, которые к данному ему от нас характеру принадлежат, и которыми других коронованных глав поверенные пользуются, и ему бы во всем, что он в делах ему от нас поверенных предлагать будет, веру подавали, и всякое вспоможение и склонность показывали; обещая во взаимном случае равное воздавать, когда нам о том прошение будет»