Первое общерусское ополчение, если исходить из социального состава его участников, представляло собой союз дворянства, казачества и аристократии, что отразилось в личностях трех руководителей ополчения. Естественным следствием такого широкого союза явилась попытка создать, вместо разрушенной новую систему управления государством.

Ополченцы создали свой совет (собор) во главе с триумвиратом. 30 июня на нем был утвержден так называемый Приговор, нечто вроде манифеста о принципах управления государством. Составлен он был П. Ляпунова и потому отражал настроения, прежде всего, дворянства. Этот документ дошел до потомков лишь частично, но имеющиеся отрывки свидетельствуют о ходе мышления его авторов. В Приговоре были определены полномочия руководителей ополчения: управлять не только войском, но и «землею», т.е. государством. Была поставлена задача создания новых приказов, которые взяли бы на себя текущее управление. Далее в Приговоре разбирались вопросы поместных земель, вопрос о бежавших холопах и много других накопившихся проблем.

Этот документ интересен своей попыткой сформировать новую власть. Лидер земской части ополчения явно наметил видоизменить власть в интересах дворянства. И в своих собственных, конечно, тоже. Этот рязанский дворянин явно претендовал на большее, чем быть простым орудием расчистки власти для других. Но ничего из этого не получилось. Руководители ополчения перессорились между собой. Требование вернуть бежавших крестьян и холопов к прежним господам возмутило казаков, среди которых было много беглых. Ляпунов был вызван на казачий круг и в ходе жаркой дискуссии зарублен. Гражданская война есть гражданская война. После этого земцы, основу которых составляло служивое дворянство, покинули ополчение. Сами казаки, представлявшие собой анархическую вольницу, ни создать органы управления государством, ни даже взять Кремль и Китай-город не могли. Польско-русский гарнизон получил передышку. В стране же исчезло даже подобие централизованной власти. Настала жизнь без царя в прямом и переносном смысле (в государстве и в головах). Наступил момент проверки на прочность созданного Иваном III единого государства.

Русь не распалась на удельные земли. Феодальное средневековье завершилось. Оставалось воспользоваться этим обстоятельством. Очередную попытку выйти из кризиса предприняли представители средних слоев. Как всегда в условиях разброда требовался лидер, способный своим примером, ораторским талантом, харизмой увлечь за собой колеблющихся и готовых действовать, но не знающих, как это делать. После смерти П. Ляпунова такого человека долго не находилось. Тактика использования самозванцев тоже себя исчерпала. Народ устал от бесконечной вереницы «чудесно спасенных» и вновь убиваемых царевичей (после Лжедмитрия II появилось еще несколько). Сигизмунд III демонстрировал полное непонимание психологической ситуации в далекой и чуждой ему Московии и не делал ничего умного и дельного, хотя польские воины и его русские союзники упорно и самоотверженно продолжали держать в своих руках центр столицы в ожидании помощи.

В августе 1611 г. казаки атамана Заруцкого даже решили было посадить на трон годовалого Ивана – сына Лжедмитрия II и перешедшей к нему «по наследству» Марины Мнишек. Но что-то у них не сладилось. Время тянулось, но ничего нового не происходило. Межвластие продолжалось, но оно не могло продолжаться бесконечно. Сама пауза, политический вакуум способствовали оформлению новой силы, способной перевесить чашу весов. Города активно переписывались между собой в поисках выхода. Находившийся в заточении патриарх Гермоген звал земство не давать клятвы верности ни сыну самозванца, ни польскому королю. Кроме того, дело заключалось не только в проблеме избрания царя на пустующий второй год трон. Погрязшая в анархии страна стала добычей многочисленных шаек, грабивших население. Всем было ясно, что пора наводить порядок.