– Дядь Иван, – всхлипнув и вытерев ладонями слезы с глаз, с надеждой произнес Рома, – Но ведь папа жив, правда, ведь?

– Надеюсь… Он сильный маг, очень сильный. Просто так его не возьмешь? – Иван обнял мальчика, – Не плачь, сынок. Мы найдем его, обязательно найдем.

Ромка всхлипнул, отстранился от широкой груди Ивана и спросил:

– Дядя Иван. А вот эта черная бляшка у тебя на шее и есть метка?

– Ты ее видишь? Как? – удивился ведун.

– Да, я как-то попробовал лупу сделать, скатал из воздуха шарик и силу в нее пустил. Ничего в нее не увидел. А когда тебя услышал, от испуга натянул ее себе на глаз, хотел щит зеркальный, а вытянул лупу. Тогда и увидел на шее пятно темное, на рыбацкий крючок похожее, – пояснил мальчик.

– Очень интересно… – задумчиво произнес Иван, – А вот здесь что-нибудь увидишь? – он вышел из избушки, вернулся, неся небольшой сверток. Развернул грязную мокрую тряпицу и достал маленький нож, – Шило называется.

Ромка посмотрел на нож, так себе, ничего особенного – костяная рукоятка по размеру ладони да иссиня-черное лезвие сантиметров пяти в длину. А посмотрев на него через свою магическую лупу, мальчишка отшатнулся, едва не упав с табурета. Черное, лохматое облачко, как в саван запеленало нож.

– Злой предмет. Черный, – сказал Рома Ивану, – Ты его лучше выброси, чтоб никто не нашел.

– Очень интересно. Значит, в свою лупу ты только черную магию видишь, а светлую нет. Этот нож и бросил Чагля в меня, и метку через него на меня прицепил, – ведун опять завернул нож в тряпицу. – Ты прав, держать его рядом – себе вредить. Пойду обратно его в схрон под осину отнесу. Дубы, клены отдают свою энергию, а осины вытягивают чужую. Не одну уж осинку этот нож высушил. Избавиться от него можно, надо только его заново перековать, а еще лучше напрочь растопить. Но я его держу, чтоб как компас использовать, он укажет, где хозяина искать. Вот только Степан Макарович найдет способ снять эту дрянь…

Когда Иван вернулся, Рома спросил:

– А почему ты ее просто не вытащишь? Как крючок из рыбки, ну, понятно конечно, что больно будет, но он не глубоко сидит, ранка маленькая будет… Давай, я попробую…

Иван задумался. Лучшие маги трех миров пытались вытянуть, вырезать, растворить эту злосчастную метку, ничего не вышло. А тут мальчишка совсем, пять минут, как магию познал… Но ведь опытные маги метку даже рассмотреть не могли, а мальчишка увидел и ее форму разглядел. Вот как бывает.

– А, была не была… Вытаскивай!

Ромка пустил в кончики пальцев силу и подцепил крючок. Ничего особенного, на рыбалке уже давно наловчился аккуратно крючки вытаскивать, маленьких рыбок он отпускал, поэтому нельзя им было большой урон причинять. Он осторожно вытянул метку и сразу же отбросил ее на пол, скользкую, липкую и невероятно холодную субстанцию было противно держать в руках. Черная блямба с шипением шлепнулась на землю, заметалась, завертелась и медленно испарилась черным дымком, оставив после себя лишь пятачок копоти.

***

Ярко-алый круг заходящего солнца окрашивал клин кучевых облаков и густую синь небес в тревожный цвет догорающих головешек. Быть завтра непогоде. И все бы ничего, да, мясо и рыба намедни кончились, а припасы овощей, зерна и грибов уже давненько очистили закрома под новый урожай. Найду, кровь из носа, но надо завтра идти в тайгу на охоту, силки проверить да ямы звероловные. В тихую безветренную погоду, как сегодня, охотится намного приятнее. Охотником Найд был удачным, редко возвращался из тайги с пустыми руками. Им с мамкой за глаза бы хватило, но деревенским жителям помощь требуется, надо дать им шанс дожить до нового урожая. На Выселках обитают очень бедные люди, точнее даже нищие. А откуда им зажиточными быть, коль выселяют власть имущие неугодных им людей на край земли, в непроходимую, дикую, кишащую незнакомой живностью неизведанную тайгу, на произвол судьбы без еды, без одежды, без хозяйственного инвентаря. Выживай, как хочешь. Каждый деревенский житель когда-то оказался на задворках жизни таким путем. Выселки – они и есть выселки. Тяжелые условия жизни не озлобили людей. Мирно жили, сообща. Друг другу помогали, как могли. Вновь прибывших, успокаивали, знакомили с укладом, да и домишку, али землянку, какую-никакую, мастерили. Сообща жить спокойнее, проще, когда делишь беды и радости поровну.