На третьем курсе троих на целый учебный год командировали в Университет Гренобль III (во Франции традиционно используются латинские цифры для обозначения университетов), с которым у МГЛУ были давние налаженные контакты. Туда ездили не только студенты, но и преподаватели. Вернулась назад лишь одна. Две других задержались, сумев перевестись в другие вузы. Одна до сих пор живёт во Франции, вторая – в Швейцарии.

В конце третьего курса дошла очередь и до меня. Мне предложили первый семестр четвёртого года обучения провести в Париже. Предстоял первый опыт контактов МГЛУ с Университетом Париж-Х Нантерр

(где Х – это латинская цифра 10). К роли пионеров готовилась сводная группа с разных факультетов. Несколько мест «по квоте» отдавали и нам, на факультет французского языка.

Условия, откровенно говоря, были не самые выгодные: обучение бесплатное, проживание в университетском общежитии с одиночным размещением по минимальным расценкам, но перелёт и питание за свой счёт. Даже символической стипендии, в отличие от условий, предлагавшихся, например, вузами в Испании, Нидерландах, Финляндии или Дании, не полагалось.

Родители поднапряглись, одолжили у знакомых денег и смогли финансово обеспечить эту недешёвую по тем временам для нашей семьи поездку.

Вещей с собой взял минимум: чемодан на 23 кг, скромная ручная кладь и то, что надел на себя в полёт. Провести во Франции предстояло осенне-зимний период с конца сентября до начала февраля.

Группа прибывших в Нантерр первопроходцев состояла из представителей разных факультетов нашего доблестного университета. Факультет французского языка был представлен мной и моей одногруппницей Ирой, а также Мариной, которая училась на год младше. От переводческого были Юля с третьего курса и Шура с четвёртого, а от факультета гуманитарно-прикладных наук – Света и Володя.

Я, Ира, Марина и Шура летели одним рейсом. Мы были знакомы между собой задолго до поездки и естественным образом составили костяк инязовского представительства на новой территории.

Мы успешно прибыли в аэропорт им. Шарля де Голля, легко прошли паспортный контроль, ни у кого не вызвав особого интереса с нашими студенческими визами и студенческими же лицами, взяли на всех одно такси, насилу втиснули туда четыре чемодана и покатили к месту будущей учёбы.

Учебную часть мы обнаружили не без труда, обойдя половину административного корпуса. Заявились туда всей гурьбой к явному неудовольствию ответственного секретаря, довольно злобной тётки предпенсионного возраста. Она недовольно воззрилась на нас поверх очков. Самый бойкий и опытный среди нас Шура, который уже бывал на стажировке в Нидерландах, мужественно взял общение с чиновницей на себя. Та его выслушала, однако никакой радости от нашего прибытия не выказала. Начала перебирать кипы бумаг, ворча себе под нос про то, как студенты её задолбали. Не найдя у себя на столе ничего подходящего, она начала названивать руководству: «Месье, передо мной стоит группа каких-то совьетѝк (советских). Что мне с ними делать?». Дама ничуть не стеснялась, описывая нас и всю ситуацию. Возможно, просто подумала, что русские (или в её понимании всё ещё советские?) валенки вообще плохо понимают по-французски.

Выяснилось, что мы действительно выбивались из общей массы прибывавших в Париж на учёбу иностранцев. Для европейских студентов существовала широко и давно известная программа обменов «Эразмус» (ERASMUS), для американцев – «МИСЕФА» (MICEFA). У нас же ничего подобного не наблюдалось, поэтому не было ясности, как с нами поступать.