Однажды вечером девушку остановил возле подъезда молодой импозантный мужчина в очках:

– Простите, можно вас на минуточку! Вы ведь работаете у Ривкиных сиделкой? Да? Скажите, пожалуйста, каково самочувствие Бориса Яковлевича? Я его сотрудник.

Уля, слегка нахмурившись, рассматривала гладко выбритое лицо с мелкими чертами и ранние залысины, увеличенные стеклами очков холодные глаза.

– Не проще ли спросить его самого? Что же вы его не навестите? В крайнем случае, спросите по телефону.

– Во-первых, он сам запретил нам его навещать, – терпеливо разъяснил мужчина. – Во-вторых, он может не сказать нам правду, а может, и сам не знает истинное положение вещей. Хотелось бы получить от вас достоверную информацию, это очень важно для нашей работы.

– Не надейтесь! – насмешливо сказала Уля. – Он идет на поправку, и скоро приступит к работе. И больше ко мне не обращайтесь!

Она сразу рассказала своему подопечному об этой встрече, он разволновался, но был очень доволен Улиным ответом.

– О времена, о нравы! С кем приходится работать! Я всю жизнь посвятил нашей, отечественной науке, иногда было тяжело, но в целом мой труд оценивался достойно. Какой у нас был дружный коллектив, как все болели за дело, не считаясь с личным временем! И результаты были отличные! А теперь… Знаете, Уля, я понял, что большинство людей, доживших до старости, уходят из жизни с чувством неудовлетворения и разочарования. Вспомните великих людей – Наполеон, наш Петр Великий и многие другие. Я надеялся, что меня это минет. Но и мне не дают спокойно уйти на заслуженный отдых! И даже не с кем посоветоваться – мои друзья либо в могиле, либо давно отошли от дел. А вам, юное создание, это неинтересно.

Прошел месяц, Ривкин почти выздоровел и все чаще говорил о возвращении на работу. Однажды, придя из магазина, Уля застала Фриду Михайловну в слезах .

– Только что ушли его сотрудники. Заперлись с ним в кабинете и такого друг другу наговорили! Боюсь, что Борису станет хуже!

Уля бросилась в кабинет и застала старика в ужасном состоянии. Стала измерять давление, пульс и вызвала неотложку. Пока дожидались врачей, сидела рядом с больным, держа его за руку. Вдруг он зашептал:

– Эти продажные твари все-таки меня доконали… Уля, запомни одно имя – Александр Бубнов. Этому человеку я доверяю. Больше никому. Передай маме и Семенычу… чтобы тоже запомнили… и спасибо тебе за все. Фриду не бросай… от сына и невестки будет только исполнение обязанности, а ты хорошая девочка…

Скорая помощь забрала Ривкина в больницу, где на следующий день он скончался от обширного инфаркта. Фрида Михайловна была безутешна, сын Марк негодовал по поводу поведения сотрудников отца, которых винил в скандале, приведшем к инфаркту. Но Институт реабилитировался, полностью взяв на себя похороны. Гроб с телом выставили в актовом зале, в столовой был заказан поминальный обед.

Уле пришлось присутствовать на всех этих мероприятиях, включая поездку на кладбище, поддерживать Фриду Михайловну и держать наготове нашатырный спирт и успокоительные лекарства. Лидочка принимала активное участие во всех хлопотах вместе с Марком и его женой. Из длинных хвалебных речей Уля узнала, какое высокое положение занимал Ривкин в научном мире – он был доктор наук, изобретатель, рационализатор, лауреат международных премий и прочая, прочая…

После смерти мужа Фрида Михайловна сильно сдала – болело сердце, мучили скачки давления, слабость, и, главное, началась глубокая депрессия, пропал аппетит и сон. Уля с трудом уговаривала ее поесть и выйти на улицу, теперь девушка готовила соседке еду, хотя ее кулинарные способности не шли ни в какое сравнение с умением ее подопечной. Марк продолжал платить ей зарплату, и уговаривал ее ухаживать за его матерью. Забот стало больше, чем при уходе за Борисом Яковлевичем.