Воздух в одну секунду превращается в керосин, и каждый вдох обжигает меня изнутри злыми языками ярости.

А стоимость этого коня, словно удар кувалды по колоколу, оглушает меня до полного оцепенения, и я продолжаю сидеть молча, до боли вцепившись пальцами в подлокотники.

— Джаро чересчур щедрый. Не припомню за ним такого. Или вы успели побывать в постели моего брата? — мужчина останавливается в шаге от меня и замирает на моём лице взглядом. — Ну, и каков его член на вкус?

Последние слова, как ударом хлыста, разбивают кокон моего самообладания, и в следующую секунду моя ладонь со звоном обрушивается на его щеку.

Кажется, что за одно мгновение воздух прекратил циркулировать в легких, и я с жадностью вбираю его губами. В крови вспыхивает пугающая доза адреналина, и я чувствую на вкус некий... азарт, который за жалкую секунду разрушает привычные месяцы моего спокойствия.

— Мой брат говорил, вас не оторвать от этого кресла.

Немного отойдя от охватившей меня злости, я понимаю, что встала. Сама. Тут же ощущаю, как моя голова тяжелеет и все начинает плыть перед глазами, но упасть мне не дают его сильные руки, что стальными прутьями мгновенно обхватывают мою талию. После чего этот мужлан поднимает меня вверх и направляется на выход из конюшни.

— Или всё это время вы симулировали, чтобы вызвать жалость к себе? — с нотой презрения усмехается этот мудак, отчего моя ладонь вновь начинает зудеть от желания огреть его посильней, но горло сковало так, что я не в силах выдавить ни единого звука.

Пытаюсь прислушаться к своему телу, но оно молчит. Всё настолько стремительно происходит, что я просто-напросто не могу понять, как мне реагировать на эту ситуацию. Да и, пораженная такой откровенной наглостью, я почти до самого дома не нахожу, что ответить.

— Вам однозначно стоит начать заниматься спортом, вы на весы хоть раз вставали? — он нарочно подкидывает меня на руках, а мои глаза от шока раскрываются, когда в голове отчётливо повторяются его слова: «Мой брат…»

Ну, конечно! Тот самый, что далёк от деликатности. Отличное знакомство. Я придушу Эзио.

— Мне кажется, вы переоцениваете функцию телохранителя. Уберите от меня свои руки и верните на место! — но видя, что ему абсолютно наплевать на мою просьбу, я сильнее вонзаю ногти в его крепкие плечи. — Сейчас же!

Только вот добиваюсь я обратного: мужчина опускает меня на ноги, и мне приходится испуганно обхватить его за шею, чтобы не рухнуть перед ним с позором на землю. Потому что сейчас я абсолютно дезориентирована. Правда, спустя секунду я ощущаю его огромную ладонь там, где её не должно быть. И такое бестактное поведение приводит меня в привычную ярость.

— Руку с моей задницы уберите! — едва не рычу на этого мужлана.

— Ты первая схватилась за меня. Рефлекс, — саркастично ухмыляется он, еще ближе склоняясь к моему лицу, но я тут же отворачиваюсь и ощущаю, как его горячие руки перемещаются выше, но легче мне от этого не становится.

— Спасибо должна сказать. Так бы и сидела дальше в своём гребаном кресле! Или ты ждёшь, когда твои мышцы перестануть работать? Не будь дурой и вылези из романов. Ты живёшь в другом мире. Пора бы уже принять судьбу и вернуться на своё место!

От такого красноречия я раздражённо возвращаю свой взгляд обратно к его лицу.

— Что-то я не припомню, чтобы мы перешли на ты. И разговаривать со мной в таком тоне не нужно. Ты всего лишь телохранитель. Не нарушай субардинацию.

— Сейчас тебе мой братец обрисует картину, кто и что тут нарушает. Терпеть высокомерную выскочку в коляске я не собираюсь.

Звук звонкой пощёчины вновь разлетается в сгустившемся вокруг нас воздухе, когда моя ладонь покрывается сотней колючих иголок.