16. 16. Я забираю твою дочь

(Анвар)

Я украл эту дуру, чтобы отомстить.

Ему — Герману Варшавскому.

Мои люди выследили его дочь по номеру машины. Когда она решила вырваться из-под защиты папки. Доказать свою самостоятельность и взрослость.

Ванильная пизда. Которую родила фотомодель.

Чего еще можно ждать от такого исчадия?

Смазливая на морде, но абсолютно пустая внутри. Только и может, что делать селфи в гостиничных лифтах.

Пока ее папа ворочает миллионами. И развлекается убийством беззащитных людей. Вроде моей матери.

Однако, вот же ирония. Я вызвал Германа на стрелку, чтобы показать, как опускаю его родную дочь.

Глупую наивную целку, которая не стоит ломаного гроша.

Но для Варшавского она — весь мир.

Единственный ребенок криминального гиганта.

И сейчас он предстанет перед папой в совершенно новой роли.

— Ты приехал с невестой? — подметил выродок. Все так же пуская дым от сигары. — Лейла становится лучше с каждым годом. Ты не забываешь выполнять супружеский долг, Анвар? А то ведь, может, мне тоже подключиться? Вдруг твоя красотка недотрахана…

Сучий потрох играл с огнем.

Но я готовил козырь.

— Я привез сюда не только Лейлу.

Посмотрев на невесту, я кивнул затем охране.

Чтобы Умар привел малолетку.

— Ты расширил круг невест, Камаев?

Герман вынул изо рта сигару и одобрительно кивнул.

— Можно и так сказать. Только одна невеста — для женитьбы. А вторая — чтобы просто трахать.

— Ого… — ухмыльнулся Варшавский. — Да ты взрослеешь на глазах. Я уже не узнаю того юнца. Который плакал на могиле своей матери.

Его слова задели за живое.

Я напрягся всеми мускулами тела. Заскрипел зубами.

Меня как током ударило от слов про маму.

И я дернулся за пистолетом.

Всего на мгновение мелькнула фантазия — как я окрашиваю стену в красный цвет.

Его говенными мозгами.

— Да как ты смеешь?!

Но Варшавский только этого и ждал.

— Видимо, мне показалось, — расстроился он театрально. — Ты так и остался пацаном... Убитый горем мальчик. У которого жестокий мир отобрал мамину сисю.

У меня внутри был ураган.

Я ненавидел его каждой клеткой.

В ту секунду хотелось пожертвовать всем.

Только бы схватить его за горло.

Так сильно трахнуть рылом об стол. Чтобы столешница вдребезги разлетелась.

И мне плевать, что будет дальше. Пускай хоть пулю мне в затылок.

Просто я не мог так жить. Я хотел прикончить падлу.

Пускай и сдохнуть. Но забрать его с собой.

— Анвар, — одернула вдруг Лейла, — держи себя в руках!

Она схватила меня за локоть. Не дала подняться со стула.

Только эта нить спасла его от расправы.

Я не замечал его телохранителей. Меня не пугали их стволы.

Меня просто одернула невеста. Вот и все.

Не будь ее рядом — все пошло бы прахом. И я бы сорвался, как это было не раз. И он бы снова победил.

Он всегда побеждал.

Всегда.

Герман всегда все просчитывал — и сразу в дамки.

Но не в этот раз.

Потому что глупая дочь была его слабостью.

— Как там поживает Лиза?

Я задал такой простой вопрос.

Ничего ведь страшного.

Но…

В этот раз уже я наблюдал, как деградирует его довольное лицо.

Выражение меняется. Глаза теряют прежний блеск и браваду.

Он смотрел на меня и как будто видел мои мысли.

Герман словно все узнал без слов. Ведь мы оба понимали, что тут подвох. В моем безобидном вопросе.

— Пошел на хуй, щенок! Моя дочь — не твоя забота!

Варшавский психанул.

Я вывел его из себя одним простым предложением.

Теперь не только он так мог.

Отныне я буду вести игру.

А Герман — лишь плясать под мою дудку.

— А почему ты так занервничал? — улыбался я, зная всю правду.

— Я? — он сделал вид, что ничего такого. — Нервничаю? Пф… С чего бы это, Камаев? Это тебе надо нервничать. Ведь я однажды уже поставил вашу семью на место. Твоя мама тоже говорила, что…