Первым он поприветствовал Юшенга, хлопнув его по плечу. Меня он сгреб в объятия и сжал так сильно, что казалось я прямо там испущу дух. При виде Мао Хэна Давид просиял и потянулся было к нему, но кот издал такой устрашающий вой, что брат отступил назад в нерешительности.

– Зверюга! Ты не говорила про кота, – Давид выдохнул дым мне в лицо.

– А ты не говорил, что снова начал курить, – парировала я.

Мы рассмеялись как дети. Легко и беззаботно.

– Ладно, пойдемте в дом. Покажу, что я сделал с бабулиным жилищем.

Надо отдать должное Давиду, он провел грандиозную работу. Дом выглядел иначе, чем я его запомнила. Конечно, я не была здесь много лет. После смерти бабушки всего один раз приезжала, чтобы разобрать оставшиеся от нее вещи. Старые фотоальбомы, книги, посуду, одежду. Все, что имело для нее значение и потеряло свою ценность после ее ухода. Я забрала всего несколько вещиц, которые действительно имели отношение к бабушке в моих воспоминаниях – ее любимый кухонный фартук в клетку, старая книга рецептов и золотой кулон в фоме многогранника, в который были вставлены черно-белые фотографии ее и дедушки. Я хранила их дома в отдельной коробке в шкафу рядом с другой коробкой, которую закрыла для себя навсегда.

После обеда мы с Давидом пошли прогуляться у озера. Ничего не изменилось за время моего отсутствия. Кусты ивы, склонившейся к прозрачной глади воды, песчаная полоска берега вдоль озера, старый деревянный пирс, с которого мы ныряли в детстве. Даже лодка также привязана к пирсу. Помню, как мы забирались в нее накупавшись вдоволь и засыпали, убаюкиваемые легким качанием. Воспоминания настолько живые, казалось я попала в прошлое. Как-будто волшебным образом открылась дверь в наше детство, в то время, когда мы счастливые и беззаботные мечтали о будущем, представляя его совершенно не таким, каким оно явилось нам. Разве дети могут думать о том, что счастье мимолетно, а все оставшееся время им придется бороться, терять и выживать, и чтобы не сойти с ума, нужно будет научиться радоваться тому малому и потому бесценному, что дает жизнь.

Я посмотрела на Давида. Он очень изменился. Глубокая морщинка залегла между бровей. Некогда непослушная, буйная копна волос поредела и кое-где начала пробиваться первая седина. Серые глаза сурово смотрели вперед. Единственное, что осталось неизменным, это горящий блеск во взгляде. Я улыбнулась и потрепала его по голове.

Давид вздрогнул.

– О чем задумался, братец?

– Почему не сказала, что собираешься покупать андроида? – Внезапно спросил он, прикуривая сигарету.

– Не знаю. Ты бы начал отговаривать.

– Не обязательно.

– Давид, я тебя знаю.

Мне вовсе не хотелось обсуждать с Давидом Юшенга. Но если он начал, значит просто так не остановится, пока не выскажет все, что думает. Я решила дать ему возможность выговориться. Это, ведь, ровным счетом ничего не изменит, а у брата сохранится иллюзия, что он все держит под контролем. Ему так спокойней.

– Небось потратила все, что было?

– Началось.

– Да нет же, – он обнял меня за плечи и поцеловал в макушку. – Глупо, конечно, но зато осуществила свою детскую мечту.

– Что? Какую?

– Кристина, ты серьезно не помнишь? Ты же грезила о роботе. Вспомни. Ну же? Целый альбом рисунков. Кристина и робот.

Боже, Давид прав! Как я могла забыть? Мой альбом, на каждой странице которого детской рукой был нарисован робот, каким я его тогда представляла – железный рыцарь с глазами- лампочками и антеннами на голове, держащий в руке цветок. А рядом с ним я – улыбающаяся девочка с торчащими в стороны косичками.

– У нас в клинике работает андроид-психотерапевт. Знаешь, оказывается людям проще обсуждать свои проблемы с роботом. Дичь какая-то.