Макс с восторгом наблюдал за происходящим. Увидев нас с Юшенгом, он приложил палец к губам, давая нам понять, чтобы мы не вмешивались и не прерывали столь интересную беседу, которая обещала закончиться бурным выяснением отношений, как обычно и происходило.

– Оставь мою рожу в покое, потому что и я, и моя рожа, и все вокруг могут оказаться продуктом намеренной симуляции.

– И кто проводит эту симуляцию по-твоему?

Пуонг пожал плечами:

– Вероятно, другая цивилизация.

– Тогда эта цивилизация не в своем уме, раз твоя рожа до сих пор здесь, а коньяка больше нет, – подзадоривал Тимур Пуонга. – Юшенг, мой мальчик, а ты что думаешь по поводу столь глубокомысленных умозаключений профессора Пуонга?

Пуонг покачивался, сидя на подлокотнике, словно курица на жердочке, стараясь сохранить равновесие.

– Да, что думает твой незатуманенный алкоголем и высокомерием разум?

– Принимая то, что Вселенная – симуляция, смоделированная высшей цивилизацией, возникает вопрос: не является ли эта цивилизация тоже симуляцией? Если предположить, что те, кто запустил эту симуляцию, являются частью этой иллюзии, наша истинная сущность может быть подавлена. Тогда, нам придется осмысливать, что реально на самом деле, а что нет. Если мы признаем Вселенную рациональной, то тогда мы будем вынуждены объявить ее реальной. Я склонен согласиться с гипотезой симуляции, согласно которой мы являемся не более, чем компьютерным алгоритмом, созданным постчеловеческой цивилизацией с целью воссоздания того, чем когда-то было человечество для изучения нас как древней истории.

– Но как же…– начал Пуонг, но не закончил, свалившись с грохотом с подлокотника на пол.

– А вот это уже похоже на намеренную симуляцию! – Радостно воскликнул Тимур.

Мы все рассмеялись от души, глядя на растерянное лицо Пуонга. Макс помог ему подняться и усадил в кресло.

– Может хватит на сегодня гипотез и теорий? – Спросил Макс, обращаясь к Юшенгу. – Мы живем здесь и сейчас и какая разница, симуляция это или одна из множеств вселенных? Давайте лучше выпьем за нас, друзья, за жизнь и любовь, потому что только это имеет смысл.

Макс наполнил наши бокалы и мы выпили, поглядывая друг на друга и улыбаясь тому, что мы все еще живем, а не летим в бесконечном пространстве куда-то в неизвестность.

Юшенг смотрел на нас. Ему было грустно.

Гости разошлись глубоко за полночь. Макс уходил последним. Задержавшись у двери, он долго смотрел на меня:

– Хочешь я останусь?

Я помотала головой.

– Не сегодня.

– Позвоню на неделе?

Я поцеловала его в заросшую щетиной щеку, вытолкала в коридор и закрыла дверь.

– Почему не позволила ему остаться? – Спросил Юшенг, когда я вернулась.

Его вопрос озадачил меня.

– Не знаю, подумала, что тебе это может быть неприятно.

– Кристина, это не вызвало бы во мне никаких эмоций. Ты все время забываешь, что я не человек.

Он отвернулся и начал убирать со стола.

Я действительно не беру во внимание, что Юшенг не человек, а машина, которая не способна чувствовать и ошибочно принимаю заученные программой реакции на возникающие ситуации за проявление чувств. Сложно этого не делать, потому что он рядом со мной каждый день, моя жизнь связана с ним неразрывно и принимая любое решение, я думаю о Юшенге и о том, как повлияет на него мое решение. Я заблуждаюсь, оценивая его заботу обо мне, как действие, продиктованное свободой выбора. Это, как сказал Тимур, всего лишь прописанный программой алгоритм.

Я вспомнила о тесте Тьюринга, где он заменил вопрос «может ли машина мыслить» на «сможет ли человек отличить результат действий машины от результатов сознательной человеческой деятельности». Я воспринимаю действия Юшенга так, как если бы он был человеком. Эта созданная мной самой иллюзия ввела меня в заблуждение. Но как бы там не было, чувства мои к Юшенгу, не поддающиеся объяснению, не были иллюзией. Интересно, что сказал бы сейчас братец?