Ривер Николай Емельянов

© Николай Александрович Емельянов, 2025

ISBN 978-5-0065-4873-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В комнате пахло потом, сигаретами и еще чем-то сладковатым, с металлическим отливом, будто кто-то пытался замаскировать запахи рассыпанной горстью монпансье, смешанной с железными опилками.

Скупые лучи настольной лампы, пробиваясь сквозь толстое малахитовое стекло абажура, не столько освещали, сколько деформировали реальность, превращая привычные предметы в уродливые фантомы.

Вешалка на стене отбрасывала длинную, тонкую тень, извивающуюся по стене, похожую на гигантского паука.

Холодные блики бежали по вороненой стали сейфа, складываясь в узоры, напоминающие лица, искаженные мукой, храня в своих недрах тайны, ошибки и навсегда исчезнувшие имена.

За плотно задернутыми шторами цвета ржавчины за окнами хлестал дождь. Его монотонный ритм сливался с гипнотическим тиканьем старинных настенных часов.

Валиев сглотнул, с трудом проглотив подступивший к горлу ком. Каждая секунда, лениво отмеряемая стрелкой на циферблате, растягивалась в мучительную вечность.

Раздался резкий, царапающий звук чиркающей о коробок спички.

Мужчина лет шестидесяти, худой и жилистый, вел себя максимально расслабленно, откинувшись на спинку потертого кожаного кресла. Он с ленивой жадностью вдыхал дым, смакуя его горечь, и с легкой иронией поглядывал на капитана сквозь клубы дыма.

Серая ткань пиджака обтягивала его острые плечи, подчеркивая старческую сухость тела. На морщинистом лице – роговые очки с толстыми стеклами, за которыми прятались выцветшие от старости, водянисто-голубые глаза.

Длинные пальцы мужчины держали янтарный мундштук. Тлеющий табак вспыхнул, и на мгновение яркий огонек отразился на его впалой щеке дрожащим отблеском, напоминающим крылья бабочки.

– Капитан Тимур Валиев… – протянул человек в сером пиджаке своим тягучим, бархатным голосом, смакуя каждый слог. Он неторопливо раскрыл папку с личным делом. Прищурившись, внимательно изучал документы.

Валиев подавил внутреннюю усмешку: конечно же, собеседник знал его досье наизусть.

– Тридцать пять лет – и уже капитан, – старик приподнял бровь, его губы искривились в холодной улыбке. – Стремителен ваш карьерный взлет, капитан. С проблемами, значит, справляться умеете? Превосходно! То, что нужно! Чай, кофе? – папка захлопнулась с таким звуком, будто кто-то рядом хлестнул кнутом.

– Благодарю вас, товарищ… – тут молодой капитан замешкался, не зная, как обратиться к собеседнику. Он не видел никаких знаков различия ни на штатском пиджаке, ни на столе. Хозяин кабинета, заметив его замешательство, улыбнулся, обнажив ровные, острые, но пожелтевшие от табака зубы.

– Просто товарищ, – перебил он Валиева. – Так проще.

Капитан кивнул.

– Я… пожалуй, воздержусь, – сказал он, с трудом проглотив слюну, пытаясь хоть немного смочить горло.

– Как знаете, – почти незаметно пожав плечами, ответил товарищ. – Принесите чаю, – поднял он трубку. – Три сахара.

В его словах явственно слышался приказной тон, не терпящий возражений.

– Знаете, капитан, – начал человек в сером после продолжительной паузы, – в детстве я любил наблюдать за муравьями. Такие маленькие, суетливые создания… Каждый занят своим делом, бежит куда-то, что-то тащит… Казалось бы, у них есть цель. Строят свои муравейники, воюют за территорию… Но стоит подуть ветру, пройти дождю… и от их «цели», от их трудов не остается и следа. Всё смывает, уничтожает. Как будто их и не было вовсе. Понимаете, к чему я клоню, капитан?

– Мы все, в какой-то мере, муравьи, – не дождавшись ответа, продолжил старик. – Суетимся, строим планы, живем своими мелкими заботами. Думаем, что контролируем свою жизнь. Но есть силы… которые намного могущественнее нас. Силы, диктующие свою волю. И порой… ради чего-то большего, ради общего блага… приходится жертвовать отдельными муравейниками. Ради сохранения целого. Ради великой цели. Ради Родины. Вы понимаете меня?

– Так точно, – ответил Валиев, избегая прямого взгляда, боясь, что собеседник увидит в его глазах сомнения и страх.

– Отлично. Тогда скажите, знаете ли вы, чем занимается наш отдел? И кто я такой?

– Никак нет, – ответил Валиев.

– И это хорошо… очень хорошо… – произнес старик, медленно проводя пальцем по краю стакана, будто гипнотизируя этим простым жестом. – Это значит, мы делаем свою работу как надо… Сейчас в стране… Вы и сами знаете… Перестройка… Хаос. Полнейшая путаница. Кто у власти, кто за ниточки дергает… один бог разберет. Кругом враги… заговоры… предательства… Враг у ворот… и внутри страны… Но мы… мы – оплот порядка. Невидимая рука, которая направляет… и наказывает, – слово «наказывает» он буквально выплюнул сквозь стиснутые зубы. – Мы – те, кто принимает решения. Те, кто несет ответственность за будущее. За будущее… великого советского народа.

Плавным движением, почти ласково, товарищ двинул папку в сторону Валиева.

– Ознакомьтесь, будьте любезны. Но прежде… – неспешно отпив глоток чая, смакуя напиток и прикрыв на мгновение глаза, продолжил он, – …как ваша дочь поживает? Алина, да?

Валиев вздрогнул.

– Нормально, – стараясь, чтобы голос не дрожал, ответил он.

– Я слышал, что стало с вашей супругой… Беда, – театрально вздохнув, старик поставил стакан на стол. – Рак… – он цокнул языком и покачал головой. – Страшная болезнь. Забирает лучших…

Валиев молчал, сжимая кулаки. Он ненавидел это сочувствие, эту фальшивую заботу. Казалось, собеседник наслаждается его болью, смакует ее, как только что выпитый чай.

– об этом… объекте… будут знать лишь единицы, – продолжил старик тем же мягким, обволакивающим голосом. – Это должно быть погребено под грифом «Совершенно секретно». Навсегда. Что бы ни случилось.

Преодолевая оцепенение, Валиев протянул руку к папке. Открыл ее. Внутри лежали фотографии – не размытые, как он ожидал, а довольно четкие, документы, показания свидетелей, говоривших о странных явлениях: нарушении радиосвязи, поломке электроники, необъяснимом чувстве страха и тревоги, головных болях, амнезии, кошмарах…

– Но… что это? – запнувшись, спросил он. – Что… что я должен с этим делать?

– Ну как что? – товарищ изумленно приподнял бровь. – Выполнить приказ. Объект, – он назвал координаты, отрывисто и четко, – в глухой, ненаселенной местности. Ваша задача – изучить его. Досконально. Каждая мелочь важна. Убедиться, что он не попадет в чужие руки. Если необходимо… уничтожить. Вам ясно?

Валиев неуверенно кивнул, не в силах произнести ни слова. Сжав папку в руке, он поднялся, чувствуя, как ее холод обжигает пальцы.

– Капитан… еще один момент, – остановил его у самой двери старик. – Те, кто отправится с вами… они… Мы отбираем людей без семей, без привязанностей… Вы понимаете? Людей, чье исчезновение… не вызовет лишних вопросов.

И… – он сделал паузу, его взгляд стал тяжелым, пронизывающим, – если вдруг вас будет грызть червь сомнения… вспомните о своей дочери. Алина еще слишком мала, чтобы остаться одной в этом мире… полном загадок.

Добро пожаловать в тень, капитан. Она, знаете ли, имеет свойство поглощать… навсегда.

Не оборачиваясь, Валиев вышел. Дверь за ним бесшумно закрылась. Человек в сером смотрел вслед капитану, легкая, почти незаметная улыбка тронула его губы. Взяв со стола папиросу, он глубоко затянулся. Дым медленно растекался по комнате, скрывая в своих клубах и настольную лампу, и сейф, и его самого.

Поднявшись, он подошел к окну, ленивым жестом отодвинул тяжелую штору и устремил взгляд в дождливое окно, наблюдая за тем, как струи воды стекают по стеклу.

– Муравьи… – прошептал он. – Всего лишь муравьи…

Дождь хлестал с такой яростью, будто небо мстило земле. Ледяные струи, смешанные с потом, стекали по лицу. Лес ждал моей ошибки. Ветви царапали кожу, сбивали с ног. Боль в висках. Огонь в легких. Трудно дышать.

Беги, идиот…

Бегство… Знакомое чувство. Апатия, бесконечный поток дешевого бухла, пустые глаза, безразличные прикосновения. И этот запах – кислый перегар, смешанный с чьим-то дурным дыханием.

Впереди просвет. Посреди лесной чащи возвышалось древнее, могучее дерево; его ветви тянулись к небесам, словно руки гиганта, молящего о пощаде. Я прислонился к шершавому стволу, жадно хватая воздух.

Покой. Неожиданный, необъяснимый. Вокруг меня кипела жизнь. Муравьи деловито сновали по своим тропам, восстанавливая разрушенные ливнем мостики. Изумрудный паук, укрывшись под широким листом лопуха, терпеливо чинил свою паутину. Где-то вдалеке раздался стук дятла.

На мгновение я и забыл, от чего бегу. Но только на мгновение.

Сумерки, будто огромная стая черных птиц, накрыли лес своими крыльями, поглощая последние лучи заката. Чудовище ждало, затаившись где-то среди ветвей. Незримое, но осязаемое. Оно приближалось. Хруст веток. Мускусный запах, смешанный с гниющей плотью.

Нащупал на поясе нож. «Да ну, какое это оружие?» Но бежать я больше не мог. Не хотел.

С трудом поднялся. Боль в колене – тупая, ноющая пульсация.

Его глаза – два красных уголька, горящих в вечерних сумерках. Они закружили меня в водовороте воспоминаний, выхватывая из забвения моменты жизни, которые казались давно потерянными.

Вкус спелой земляники, собранной с бабушкой в огороде. Прыжок в прохладное озеро. Вспомнилось, как я строил шалаш в лесу. Мне было лет семь, и я был уверен, что мой шалаш – настоящая крепость, неприступная для пиратов и индейцев. Студенческие гулянки, наполненные искренним смехом. Тепло первых поцелуев, неловкость первого секса. Всё это – фрагменты моего «тогда» – теперь казались такими далёкими, нереальными.