Сглотнув голодную слюну, я прополз на карачках в траве в сторону от лавки. Ну их, всё-таки я не такой кровожадный, что лавочек в округе мало. Да и весь цивилизованный мир решает все диалогом, а не игрой мышц.

– Что и требовалось доказать. Ладно, недоросль, ползи по-пластунски со двора и иди в сторону остановки, мы тут с профессором пошептались…

Уставший и голодный, я стоял на пороге квартиры, сжимая в руках связку ключей.

– Я же говорил, что имею кое-какие сбережения, – не без гордости произнёс Рутенберг.

– Это что, ты в тайне от жены квартирку приобрёл? – присвистнул Олег. — Надо же, кто-то ж дал, – подколол он профессора.

– Не совсем так, квартира эта моя давно, еще до брака. И должна была отойти супруге, но я не успел, – сбиваясь со слова на слово, стал оправдываться профессор. Видимо, он был смущён до глубины своей неупокоенной души. Оно и понятно, имея репутацию честного человека, так быстро скатиться вниз по эволюционной лестнице с профессора кафедры до взяточника.

– Ага, и сам отошёл, – не унимался Олег, – Прям пещера Али бабы. Это ты всё на зарплату преподавателя заработал? Или щенков продавал?

– Каких щенков? – не понял Рутенберг.

Я дёрнул себя за мочку уха, уж больно зудело всё внутри, когда эти двое начинали вести активную словесную перепалку. И, не дожидаясь приглашения, направился по коридору, заглядывая в комнаты в поиске кухни и холодильника.

Через каждые несколько шагов в глазах как будто кто-то тушил свет. Чтобы не дезориентироваться, я вел рукой вдоль стены и кое-где стоящей мебели, попутно поворачивая ручки дверей, что мне попадались.

Так я обнаружил ванную, туалет, спальню, комнату-шкаф, ещё одну спальню, пока не запнулся об складку на ковровой дорожке и не распластался на входе в гостиную – кухню. Сил подняться у меня уже не было, и я стал проваливаться в темноту. Черт…

Сколько я был без сознания, я не знаю. Страшно было представить, что произошло за это время со мной. Поэтому открывать глаза я не спешил, поочерёдно проверяя возможность управления собственным телом.

Сначала пальцы левой руки, затем правой, сжал и разжал пальцы на ногах. И тут, не удержавшись, оглушительно чихнул и сел рывком.

– Ну наконец-то, а то я думал, вы, молодой человек, вечно будете притворяться, – облегченно выдохнул Рутенберг.

– Да ему просто понравился ваш ковёр, – усмехнулся Олег. – Я все равно склоняюсь к варианту, жрать захочет – встанет.

– Сколько я отсутствовал? – надежда на то, что всё это был просто дурной сон и я проснусь в своей съемной квартире, не сбылась, жестко вернув меня в реальность. Где я делю собственное тело с двумя наглыми душами, что кто-то пытается открутить мне голову. Ах да, чтобы избавиться от одного из своих соседей, мне нужно найти его убийцу и желательно не умереть самому при этом.

Я запустил свои пальцы в волосы и сжал голову руками, поджав колени.

– Да почти неделю, – как-то весело обронил Олег.

– Как неделю? – я вскочил на ноги и заметался по кухне, выглядывая в окна, пытаясь вспомнить примерное время, когда я зашел в квартиру.

– Молодой человек, смею заметить, вы через чур доверчивы. Сказывается отсутствие у вас высшего образования, отсюда дефицит критического мышления в совокупности с вашей недалекостью.

– Если что, это он тебя только что дурачком обозвал, – усмехнулся Олег. – Пользуется интеллигенция тем, что её не достать, не будешь же ты, право слово, сам себя бить. Это же негуманно. Хотя, как там профессор только что сказал, доверчивость и недалекость… Не переживай, всего минут пять пролежал в отключке, мой руки и садись за стол.