– Ты на обед мне даёшь рубль, а у нас в столовой мужики на два обедают. Коту и то мяса больше в жизни достается.

– Так он меня не оскорбляет! – Катюша всегда презирала мужчин, которые зарабатывают едва на то, чтобы прокормить кота.

Однокомнатная квартира Архипова была на первом этаже. Едва Дмитрий снял ботинки, хозяин принялся шарить в холодильнике, который занимал почти половину прихожей.

– Что тут у нас? Капуста и селёдка… Вначале под селёдочку, а потом, к приходу Илянки, солянку сварганим. Илянка-солянка выйдет!

Что за Илянка ещё? А Катюша, Анечка – они куда подевались? Вот оно, недоброе. Не иначе, поигрался Женька и бросил. Или… Илянка какая-то, румынка, что ли? С Архипова станется.

– Располагайся в кухне. Она, Илянка, у меня молодец, сам увидишь. Если понравится – поглядим. Моё слово железное. – Женька уже гремел посудой на кухне. – Серьёзно, она такая, сам увидишь. В горкоме работает вахтёршей… То есть секретаршей…

Архипов распинался про ванну, которую он на днях отдраил от желтизны, про кладовку, переоборудованную в фотомастерскую. Опять про Илянку, до того чистюлю, что с ума сойти! И не мешало бы к её приходу убраться в квартире, солянку сварганить.

– А без солянки нельзя?

Дело, конечно, в другом: спрашивать его сейчас или нет? А то и впрямь придёт его вахтерша-секретарша с испитым лицом и сухими ногами подзаборной мартышки. Темнит он что-то.

Предлагает по грамулечке. Вино Архипов купил по дороге.

Маленькую прихожую Женькиной квартиры увечит шкаф, который по замыслу находчивого архитектора, видимо, должен быть словно встроенным в стену и поэтому удобным. Коридор в кухню из-за этого шкафа узок до безобразия.

После бокала портвейна Архипов вновь разговорился:

– Еду сегодня в электричке, а там, в динамиках, голос. «Разобрана платформа», говорит. Ты что по этому поводу думаешь?

– Прыгать придётся, – пожал плечами Дмитрий и решил: Женька что-то почувствовал, видно, на рельсах. Темнит теперь, прикидывается, паразит, изгаляется.

– …А суровый голос в динамиках вновь: «Разобрана платформа», переходите, мол, в головные вагоны. Дельный совет, верно? – Архипов вдруг подскочил к плите и принялся размешивать что-то на сковородке. – Чуть не успеешь и – пожалте бриться: «Осторожно, двери закрываются». Как в песне! Тут главное – успеть в головные вагоны. Ты, судя по всему, не успел, раз из столицы лыжи навострил, – Женька запнулся, испытывающе глядя на собеседника. Но тот молчал.

– Это на словах все просто: разобрана – переходите. Смешно… Особенно некоторым пассажирам. Просто очень смешно. Почему? – Он уставился на гостя с многозначительной ухмылкой. – Не знаешь? Потому, Димон, что спрыгивать им недосуг и в головные вагоны не надо. У них в сумках среди сыро-дряблых колбасных батонов заховалась белоголовая. Или две. Проедут свою остановку, пересядут на обратную электричку и… лишат белоголовку серебряной кепки. Вот ещё спешить! Ехать назад и спешить… Они живут просто, работают, развлекаются. Некоторые, правда, не пьют, но в основном, живут, пия и развлекаясь, верно?

Дмитрий кивнул. Пусть себе мелит, когда-нибудь остановится.

– Тебе, например, какое дело, что они пашут в две смены, – продолжал разглагольствовать Архипов. – Чугуний ворочают или шампиньоны выращивают, в очереди на расширение квартиры десятилетиями стоят, и просто в очереди – всегда? Им бы, может, с начальства квартальную премию снять, потому что те в головном вагоне готовой продукции не изготовляют. Я это к чему?.. Да! К тому, Дима, что ежели у тебя с детства разобрана платформа, то никакие головные вагоны не помогут, – Архипов вновь принялся с усердием мешать что-то на шипящей сковороде. – Ух, и соляночка будет!