– Оно здесь, – прошептала Чен.

На экране её планшета карта Луны покрылась фиолетовыми точками – новые трещины открывались по всей поверхности, выстраиваясь в фрактальный узор, точь-в-точь как нити тёмной материи в их модели.

– Нужно отключить передачу данных! Если это действительно резонанс…Элина рванулась к панели управления:

– Слишком поздно, – Рено указал на окно.

За стеклом, над калифорнийским побережьем, ночное небо морщилось. Звёзды дрожали, как будто смотря сквозь горячий воздух. А затем —

Вспышка.

Не света. Тьмы. Участок неба провалился, превратившись в чёрный квадрат. Внутри – ничего. Ни звёзд, ни облаков. Только глубокая, бездонная пустота…

– Дефект пространства, – Кай впервые звучала без иронии. – Как на Луне. Но ближе.

В зале началась паника. Учёные давили друг друга, rushing к выходам. Только Элина, Рено, Чен и Вольф застыли у окна, наблюдая, как «дыра» растёт.

– Оно ответило, – Вольф упал в кресло. – Мы постучали. Теперь оно стучит в ответ.

Элина потянулась к микрофону, но в этот момент голограмма квазара J2143-0100 на куполе ожила. Его джеты изогнулись, превратившись в спираль, а из динамиков полился новый звук – уже не гул, а голос.

Нет.

Хор.

Миллионы голосов, сливающихся в один поток. Ни слов, ни нот – только вибрация, будто сама Вселенная запела.

– Это же… – Чен побледнела.

– Реликтовое излучение, – Рено закончил за неё. – Но модулированное. Как если бы кто-то закодировал в нём сообщение 13 миллиардов лет назад.

– Поздравляю, Марсден. Вы нашли не новую физику.Вольф вдруг засмеялся – горько, почти истерично:

Он поднялся, глядя в чёрный «провал» в небе.

– Вы нашли дверь.

А на куполе, под аккомпанемент космического хора, голограмма трещины на Луне разорвалась пополам.

И из неё что-то посмотрело назад.

Конференция в Калифорнии (продолжение)

То, что посмотрело, не было ни светом, ни тьмой. Оно не поддавалось описанию в терминах электромагнитного спектра – скорее напоминало искажение самой реальности, как если бы пространство внезапно осознало себя и отразило это осознание обратно в зал.

Элина почувствовала, как её зрачки расширяются, пытаясь захватить несуществующие детали. На куполе, где секунду назад пульсировала трещина, теперь висел… узор. Не голограмма, не проекция. Нечто, что вписывалось в структуру купола, но явно происходило извне.

– Фрактал, – прошептала Кай. Её дракон-аватар сжался в комок, чешуя мерцала в такт пульсации узора.

И она была права. Спирали, ответвления, бесконечно повторяющиеся ветви – структура напоминала нейронные сети, кроны деревьев, распределение галактик в крупнейших скоплениях. Но главное – она совпадала с картой тёмной материи из их модели.

– Это не просто сигнал, – Рено подошёл к окну, где чёрный «провал» в небе теперь тоже начал дробиться на фрактальные подузоры. – Это… отражение. Как зеркало.

– Зеркало чего? – Чен прикоснулась к планшету, и экран взорвался данными. Спектрографы, гравитационные датчики, даже детекторы квантовых флуктуаций – всё показывало одно: пространство вибрировало на частоте 13.7 Гц, но теперь колебания несли информацию.

Вольф, до этого момента сжавшийся в кресле, вдруг заговорил, не отрывая взгляда от купола:

– Вы знаете, почему я запретил публиковать те данные в 2024-м? Его голос звучал глухо, будто сквозь толстое стекло. – Потому что сигнал из 3C 273 содержал не случайный шум. Он повторял структуру человеческого мозга.

Тишина.

– Что? – Элина почувствовала, как холодеют кончики пальцев.

– Фрактальная размерность, степень ветвления, даже паттерны активности – всё совпадало с нейросетями коры. Мы думали, это артефакт алгоритмов… пока не проверили на других квазарах. Вольф встал, его тень на полу удлинилась, сливаясь с узором на куполе. – Каждая сверхмассивная чёрная дыра в ранней Вселенной… словно копировала устройство разума.