Но этой ночью Вика исчезла. Исчезла тихо и незаметно. Не осталось ни кровати, ни шкафчика, ни какой-нибудь забытой мелочи вроде резинки для волос, словно и не было никогда здесь Виктории Гордеевой. Это произошло так естественно, что я даже не сразу сообразил, чего не хватает. Система привычно включила моё сознание, обозначив утро. Я сел на кровати и осмотрелся: небольшая светлая каюта – ничего необычного. Только лёгкая тревога нудно зудела на периферии сознания.

Зевая и потягиваясь, я прошлёпал босыми ногами в санитарный блок. Плеснул в лицо холодной воды и уставился на своё отражение. Широкое зеркало с лёгкостью вместило бы кого-то ещё. Мне показалось, что именно ещё одного человека сейчас и не хватало в отражении. Зачем проектировщики системы устроили всю эту бутафорию? Ведь ясно же, что в мире виртуальных грёз еда, сон и туалет совсем необязательны. Но она говорила, что рутинные действия, присущие реальности, помогают сохранить связь разума с телом. В принципе, логично: отвыкание от посещения туалета в симуляции грозило нешуточным конфузом в реальности. Я знал, что она права, ведь её медицинская специализация – репродуктивная инженерия. Вот только кто эта она?

Беспокойство усиливалось. Я смотрел в зеркало, понимая, что рядом со мной должна быть она. Потребовались несколько долгих секунд, чтобы тревога обрела узнаваемые очертания, превратившись в догадку. «Вика» – шепнула услужливая память. Как я мог забыть? Вика. С самого старта мы жили в этой тесной, но уютной комнате. Теперь Вика исчезла, покинула симуляцию. Это могло означать только одно.

Выходит, система активировала процедуру пробуждения. Этот же вывод объяснял и прошедшую накануне масштабную тренировку. Пробуждение… Значит, Вика уже в реальном мире на борту настоящего звездолёта. Всё вроде бы шло правильно. Медицинский персонал выводили из симуляции в первую очередь, чтобы они помогали своим постаревшим за время полёта коллегам из стартового экипажа будить остальных. Мне же предстояло встать в строй одним из последних. Так уж вышло, что умения пилота орбитального челнока во время межзвёздного перелёта на борту не так востребованы, как навыки врачей, инженеров или даже поваров.

Я знал, что таков регламент, но почему-то отсутствие в комнате Вики тоскливой горечью схватила горло. А может это и не тоска вовсе? Вдруг так кусается банальная ревность? Ведь мне тоже хотелось поскорее вернуться к реальной жизни, с пользой для корабля и всей команды, для человечества, в конце концов!

Я не мог отделаться от нарастающей тревожности. Казалось, от меня что-то ускользает, незаметно утекает огромная часть жизни. Я закрыл глаза, стараясь представить Вику, но в мыслях возник лишь туманный силуэт. За прошедшую ночь её образ в моей памяти потускнел и отстранился. Словно система нарочно стирала воспоминания о моей невесте. Странно. Как-то иначе мне представлялся переход в реальный мир. Не то чтобы я мечтал о торжественном прощании или воодушевляющих напутствиях ассистента, но безжалостное вытравливание воспоминаний о Вике стало полной неожиданностью.

– Доброе утро! – Ассистент возник там, где, как мне казалось, вчера стояла Викина кровать.

Искин принял один из своих излюбленных образов – увядающая, но ещё не старая обаятельная женщина, в мудрых и нежных словах которой сомневаться не хотелось. Милое лицо, добродушная улыбка и ласковый взгляд. Наверное, она соединила в себе образы всех родителей на свете. Я частенько думал, что примерно так выглядела и моя мама.

– Настал новый день. – Нежный, бархатистый голос словно обволакивал, укутывая заботой и теплом. – Сегодня третье апреля две тысячи сто тринадцатого года. Большой колониальный корабль «Пангея» находится в пути уже двадцать два года, восемь месяцев и четыре дня. Вам выпала огромная честь…