***

Так бы и получал я шпицрутены от маньяков, малолетних преступников и сумасшедших учителей, а после учёбы уходил в мир телевизора и влажных фантазий или шлялся по буеракам с приятелями-беспризорниками, если б не пришёл в мою жизнь человек, которого не стыдно назвать другом.

Звали его Дима. Поначалу он относился ко мне не лучше остальных. Может быть, даже и хуже. Он дружил с маньяком, и вместе они унижали меня. Но что-то произошло, и мы подружились.

Этот человек подарил мне второе увлечение: радиолюбительство. Детская жадность до игрушек, которая отнюдь не у всех уходит с возрастом, была перенаправлена Димой в новое русло. И я стал собирать старые магнитофоны, радиоприёмники, плееры и «ремонтировать» их. Можно было бы удивиться: как это в жизни одного человека находится место для двух столь различных увлечений: писательства и радиолюбительства? А никак. Технику я ремонтирую ещё хуже, чем пишу. Вместо того чтобы прочитать учебник-другой по радиоэлектронике, я целыми днями просиживаю перед компьютером, думая, что бы написать. А время на раздумье о сюжетах и образах отнимает у меня ковыряние в старых железяках, принципа работы которых я не понимаю. И так длится много лет. Вряд ли было бы лучше, направь я усилия в какое-то одно из этих русел: оба занятия совершенно бесплодны. Вот если б я отбросил эти хобби и занялся в своё время действительно чем-то полезным, то шанс вырасти нормальным человеком у меня, наверное, имелся бы.

Радиолюбительство, в отличие от графомании, всё же принесло немало радости. Те несколько лет, что мы дружили с Димой, были замечательным временем. Мы почти ни разу не ссорились и не предавали друг друга, мы вместе мечтали о том, как отомстим нашим врагам, мы мотивировали друг друга хорошо учиться (хотя всё равно учились с тройки на четвёрку). Да, бывало, и пьянствовали, и хулиганили, попадали в милицию.

Один из самых счастливых дней в моей жизни был, когда мы с Димой поехали на электричке в Подмосковье и немного погуляли по лесу. Обратно мы решили добираться следующим образом: дождались электричку, которая едет до нашей станции с минимумом остановок. Войдя в тамбур последнего вагона, мы вставили в двери пивные бутылки, чтобы те не закрывались до конца. И, проносясь мимо станций и оживлённых городских кварталов, мы показывали из полузакрытых дверей голые задницы. Людям, наблюдавшим за поездом, казалось, что задница не успела пройти в тамбур и застряла в закрывающихся дверях. Представляю, как они были озадачены.

Мы твёрдо решили поступить в МИРЭА – Московский институт радиотехники, электроники и автоматики. Диме очень нравилась Германия, да и мне, когда я про неё почитал, эта страна пришлась по душе. Мы мечтали, как будем учиться, как станем настоящими специалистами и как уедем к чёрту – туда, где словосочетание «человеческое достоинство» не является пустым звуком.

***

Некоторые современные физические теории (или гипотезы) рассказывают, как мириады миров рождаются и умирают в Мультивселенной каждое мгновение времени. Где-то законы физики совершенно не похожи на привычные нашему глазу, и царит в тех мирах странный порядок, кажущийся нам хаосом. Где-то, напротив, имеется зеркальная копия нашего мира. А то и не зеркальная. Где-то бушует ядерная война. А где-то ухитрились построить коммунизм, который нам и не снился. И вот в тех мирах, где атомная война не началась, в таких относительно спокойных Вселенных, как наша, людям поневоле начинает казаться, что перед ними впереди раскатана, как скатерть, дорога в гору. И они видят её перед собой, эту дорогу. И вот, – думают люди, – стоит им взять вот ту высоту, а потом вот ту и вот ту, перебраться через зловещую расселину, а потом разбежаться и впрыгнуть вот на тот валун, – станут они царями горы.