Иногда помощник раздатчицы подвал голос, но то был лишь хрип, перемежающийся иногда легкими вскриками, будто его кололи иглами.

– И все-таки, как там, интересно, наш Альфред Семенович? – спросил Аркадий, когда они и впрямь прошли два километра.

– Не знаю, – ответил Рыльский, – но, думаю, что ему гораздо хуже, чем нам.

– Это почему же?

– Да потому что он больной человек. По-прежнему больной.

– Но он же ходит на своих ногах!

Рыльский коротко глянул на него, и в полумраке туннеля молодому человеку показалось, что доктор при этих словах так нехорошо усмехнулся, что Аркадию стало не по себе. Однако, это ощущение, схожее с непонятной тревогой, почти сразу же исчезло, как только Рыльский, покачав головой, с горечью в голосе произнес:

– Нет, к сожалению, Аркаш, без моего личного присутствия Трясогузову недолго стоять на ногах – примерно сутки.

– А что потом?

– Странные вопросы вы задаете, товарищ Приозерский. Ваш приятель резко прибавит в весе, так как воздействие кубика прекратится; мышцы ног и спины ослабнут, потому что не тренированы, а потом он просто рухнет, и будет лежать где-нибудь посередине туннеля, пока ему не помогут.

– Так значит, вы и на Трясогузове использовали силу своего кубика?

– А вы как думали? Конечно, я его применил, иначе грош цена моему лечению…

– И вы так просто в этом признаетесь?

– В чем именно, Аркаш?

– В своем собственном бессилии, и в могуществе какого-то кубика!

Рыльский остановился.

– Ну, вот что, товарищ Приозерский, если вы думаете, что все в руках человека, то очень на этот счет ошибаетесь. И потом, вы же не станете отрицать пользу от лекарств, которые иногда лечат?

– Нет, не стану.

– Так и в чем же дело? Кубик – это то же самое лекарство, только более совершенное. Короче, давайте не будем терять силы на разговоры – нам еще вот этого субъекта до какой-нибудь комнаты дотащить нужно. А по поводу Трясогузова вы не переживайте: найдем мы его, тем более, что этот кубик не просто лечит.

– Что вы имеете в виду?

– Он оставляет свой «след».

– Как изотоп что ли?

– Примерно. Так что, Трясогузова мы отыскать сможем, если нам ничего не помешает. В противном случае, мы можем не успеть, и тогда…

– Да, та еще участь, – только и сказал Аркадий, всматриваясь вдаль мрачного коридора.

– Вот тут я с вами полностью согласен, – ответил Рыльский и встал на месте. – Давайте передохнем: наш пациент, похоже, снова начинает прибавлять в весе.

– И что будет, если он доберет свои килограммы?

Рыльский посмотрел на Аркадий, как на тупого:

– Потом мы рухнем точно так же, как и товарищ Трясогузов. Хватит уже валять дурака, Приозерский: не спрашиваете меня ни о чем!

– Но как же…

– Я вам говорю – помолчите! Решать проблемы будем по мере их поступления, ясно вам?

– Ясно.

– Не верю! Так, похоже, мы отдохнули – пойдем-ка дальше.

С этими словами Рыльский снова подхватил свою ношу, и, дождавшись, пока Аркадий приладит руку Геннадия к себе на плечо, медленно двинулся вперед.

– Вот теперь и я за вами не поспеваю, – прохрипел Аркадий: работник столовой стал будто еще тяжелее, чем минуту назад.

– Так и должно быть, – ответил Рыльский, чуть замедлившись.

– Сколько же он теперь-то весит?

– Не знаю, но килограммов пятьдесят, наверное, прибавил. И это еще не конец.

– Да, ладно! – удивился Аркадий, – сколько же, по-вашему, должно быть в реале?

– Сто двадцать минимум – мужик он здоровый, – ответил Рыльский. – Кроме того, в нем могут произойти еще кое-какие изменения.

– Звучит пугающе. Ну, и что с ним случится?

– Рога, хвост, копыта могут вырасти… Шучу. Не знаю я, Аркаш: влияние кубика бывает иногда непредсказуемо. Поэтому, мой вам совет – будьте начеку с этим субъектом, когда он окончательно придет в себя.