Рейс в одну сторону 5 Федор Лопатин

Джеки стояла не двигаясь. Она не сводила глаз с Малыша, медленно поворачивая то влево, то вправо кисть правой руки, с зажатым в ней охотничьим ножом, отчего в подрагивавшем желтом свете лампы тускло поблескивало его лезвие. Малыш, стараясь не обращать внимания на нож, напомнивший ему в эту минуту гипнотический маятник, следил за Джеки. Он видел, как вздрагивали ее ноздри, словно у лошади, чуявшей близкую опасность. Вот только ей ничто уже не поможет – «волк» стоит прямо перед ней, готовый в любой момент вцепиться ей в горло. Малыш сделал бы это без всяких усилий, вот только он издавна предпочитал любому ножу любой же пистолет, пусть тот и был бы хоть самой паршивой фирмы, и такого же паршивого качества. Была только одна проблема – нет теперь у него никакого пистолета, а значит, нет и выбора – придется драться с этой сумасшедшей.

Когда Джеки согнула руку в локте, выставив его вперед на уровне глаз Малыша, он вдруг заметил, как сквозь тонкую ткань ее рубашки проступили маленькие крепкие мускулы. Да, они не были, как у профессионалки-бодибилдерши, но по всему чувствовалось, что эта детка ежедневно тягает «дамскую» штангу, или хотя бы поигрывает увесистыми гантелями, постоянно держа себя в форме. А он-то, наивный, думал, что они с сестрой сидят тут, как две дурочки, в ожидании принца на белом коне, или кого они тут годами ждут в своем подводном царстве?

Ему, конечно же, было плевать на возможную силу и ловкость грозной девицы, но, тем не менее, с этой цыпой нужно быть осторожнее. Кто бы знал, как ему не хочется сейчас драться? И что же, интересно, может отвлечь эту роковую красотку от схватки хотя бы на какое-то время, а лучше уж навсегда, чтобы она убрала этот свой тесак с глаз долой?

Джеки стала к нему приближаться, и Малыш хотел уже, было, сделать выпад вперед, но тут вдруг вырубился свет.

– Черт, – тихо выругался он.

В ту же секунду Малыш почувствовал жгучую боль в руке – эта маленькая стерва полоснула его ножом по кисти.

Малыш отпрыгнул назад, одновременно пытаясь услышать в полной темноте звук ее шагов, но как ни старался, ничего слышно не было.

«Может, она тапочки какие-нибудь надела, как у тех чертовых балерин?» – подумал Малыш, и в тот же миг почувствовал, будто его в шею ужалила пчела.

– Тварь, – тихо прошипел он, сразу же пожалев о том, что этим своим коротким возмущением только что выдал свое местоположение, которое Джеки, несомненно, знала и так.

«Да у нее глаза, как у кошки», – подумал Малыш, и тут же получил удар в колено. Он вскрикнул, и, чуть было, не упал на пол, но вдруг снова включился свет.

Глаза Джеки сверкали, как два агата, вставленных неизвестным мастером. Ее бледное лицо, напоминавшее своим цветом пластик, было будто неживое: Джеки словно напялила на себя маску, чтобы скрыть все возможные эмоции. Малыш в тот момент подумал, что перед ним стоит кукла, ростом с человека, но потом «кукла» ожила и, сделав шаг вперед, спросила:

– Имя мое вспомнил, урод?

«Значит, она все-таки настоящая», – вновь мелькнула у него мысль, и он, отойдя назад, уперся спиной в стену. «Ну, всё!» – подумал Малыш, словно во сне наблюдая за тем, как Джеки медленно поднимает на него руку, с зажатым в ней ножом. Малыш чувствовал, что из-за той еды, которой его накормили сестрички, он не может контролировать свое тело, сделавшееся каким-то чужим и вялым. Доверившись своим внутренним инстинктам, он видел будто со стороны, как в ответном жесте его цепкие холодные пальцы вцепились в руку Джеки, согнув ее в локте. Другая его рука тут же подняла этот согнутый локоть выше уровня головы Джеки. В полной тишине хрустнули суставы, но Джеки молчала, будто бы не было никакой боли. Руки Малыша завели локоть ей за голову и с силой толкнули вниз. Близняшка, потеряв равновесие, стала заваливаться назад. Какую-то долю секунды она пыталась выпрямиться обратно, но нога Малыша сделала подсечку и Джеки рухнула на пол. В следующий миг Демидов увидел, как в его кулаке оказался тот самый нож с короткой пилой на лезвии. Заточенное острие с силой воткнулось в нежную шею Джеки, и алая кровь брызнула из распоротой артерии, попав Малышу в глаза. Но он их не закрыл, с наслаждением наблюдая, как кровь, перестав фонтанировать, льется из узкой глубокой раны на левое плечо Джеки, и дальше – вниз, на серый бетонный пол.

Малыш вдохнул запах пьянящей крови и встал рядом с распростертым телом, которое все еще дергалось в явно затянувшихся предсмертных судорогах.

Демидов еле держался на ногах: давно ему не приходилось участвовать в ближнем бою, тем более с женщиной. Он смотрел на мертвую близняшку, даже после смерти оставшейся красавицей, и благодарил Бога за то, что это был не андроид, который точно бы его пришил.

Малыш огляделся вокруг, будто, кроме только что совершенного здесь убийства, он устроил в комнате такой бардак, что теперь придется убираться целую неделю.

Малыш отошел от трупа и сел на кровать. Мигом в его памяти пронеслось только что произошедшее, и этих коротких минут вполне хватило, чтобы понять – это не простое покушение на его жизнь, и близняшка вовсе не сумасшедшая, как ему сначала показалось, когда он увидел те странные «агаты» в ее глазах. Джеки, скорее всего, была специально нанятая кем-то особа, которая пять минут назад должна была прикончить его в этой комнате…

Ему не дали додумать эту мысль о «заказной» кровавой схватке: дверь тихонько отворилась и в проеме появилась голова Алисии. Малыш поднял на нее глаза и неожиданно для самого себя вдруг сказал ей одними губами:

– Всё.

Алисия кивнула с таким спокойствием, будто уже знала, что здесь произошло. Она вошла в комнату и присела рядом с Малышом. Женщина, как две капли воды похожая на мертвую Джеки, глядя с отвращением на тело своей сестры, вдруг прошептала:

– Она никогда мне не нравилась.

Малыш хотел тут же ответить: «Мне тоже», но передумал. Он только что обратил внимание, что, несмотря на пугающее сходство близняшек, их все-таки можно было различить: у Алисии над губой была крохотная родинка, в то время, как у Джеки на том же самом месте белел шрам такого же размера. Этот маленький дефект Демидов заметил, когда во время борьбы приблизился к Джеки на опасное расстояние…

Что вдруг заставило его сопоставить эти детали именно сейчас, Малышу и в голову не приходило, ведь, после смертельной схватки ему должно быть не до этих мелочей, но, тем не менее, это различие между сестрами зачем-то отпечаталось в его памяти.

Да, пусть это открытие и было сделано слишком поздно, но, тем не менее, Малыш удовлетворенно про себя отметил, что теперь хотя бы не придется путаться в их именах. Он с таким же удовольствием сказал бы об этом вслух Алисии, сидевшей рядом, но он понимал, что черный юмор, где только что витала смерть, будет сейчас не к месту, и неизвестно как женщина отреагирует на такую шутку, больше похожую на издевательство.

Несмотря на то, что Алисия с нескрываемым отвращением смотрела на окровавленное тело сестры, Малыш решил, что лучше пока ничего не говорить – пусть всё само собой разруливается, тем более что он вообще тут ни при чем – Джеки первая подняла на него руку, и поэтому…

«Да какого черта?» – одернул он себя, стараясь избавиться от этих дурацких мыслей.

Тут Алисия снова подала голос:

– Что здесь произошло? – спросила она таким тоном, будто обязана соблюсти какую-то формальность, и ее должно было исполнить, как, например, делают это коллеги по работе.

– Что случилось, спрашиваешь? – сказал Малыш, еле сдерживаясь. – А это ты у своей дуры-сестренки спроси: ей то ли замуж хотелось, то ли выпотрошить меня, как свинью.

– Не понимаю вас, – отозвалась Алисия.

– Ну, как же меня не понять-то, дорогуша? Не устала еще из себя дурочку корчить? Кто из вас ко мне приходил и говорил, что я должен кого-то из вас выбрать, а не то я пожалею?

– Это была не я! – удивилась Алисия, широко распахнув чуть подкрашенные глаза. Почему-то именно эти слабые розовые тени на ее веках заставили задуматься Малыша о том, что с помощью этой краски Алисия хотела намеренно отвлечь его от чего-то более важного в ее облике. И зачем она вообще накрасилась, идя к нему сюда, если заранее знала, что здесь случилось, в чем он уже нисколько не сомневался?

Малыш пристально смотрел на нее несколько секунд, но ничего подозрительного в ее облике так и не нашел. «Показалось», – подумал он.

Демидов заметно нервничал, говоря с Алисией, и она, скорее всего, это чувствовала, пытаясь притворяться ничего не понимающей наивной женщиной. Однако, несмотря на всю его нервозность, смешанную с показной жесткостью, он все же оставался человеком, которому не было чуждо сожаление, пришедшее к нему на смену ярости через несколько минут после убийства. Да, теперь он жалел, что зарезал ее сестру, по крайней мере, понимал, что в ту роковую минуту, как только та появилась на пороге его комнаты с ножом в руках, можно было как-то с ней спокойно поговорить, или хотя бы сделать то, о чем она, может быть, хотела его попросить…

Но, вновь посмотрев на труп близняшки, Малыш вспомнил, что говорить-то с ним она как раз и не хотела – Джеки шла сюда убивать, как это делает наемник, которому заплатили щедрый аванс, или как психологически настроенный убийца с промытыми мозгами, исполняющий чью-то злую волю.