– Рада тебя видеть. Рада, что ты хорошо выглядишь и у вас всё получилось, – громко и тоном чуть выше привычного проговаривает Жаклин словно заготовленную фразу.

– Точно рада? – усмехаюсь я. Наконец-то чувствую себя взрослым с ней. Не до конца, конечно, но теперь для неё я точно не ребёнок. Возможно, брат. Хоть и не равный, но по крайней мере вполне состоявшийся младший брат. Двоюродный.

– Как Джейн? – не реагирует на мой флирт Жаклин.

– Всё хорошо, она открыла галерею, как и мечтала, – продолжаю важничать я.

– Прекрасно. – Жаклин задумывается и смотрит в сторону. Затем продолжает чуть громче и чётче: – Прекрасно, что есть люди, которые могут позволить себе делать то, о чём мечтают.

– Как у тебя дела? Давно не виделись.

– Я в общем занимаюсь всё тем же. Не хочу нагонять тоску: помню, ты быстро устаёшь от досужей болтовни.

– Я же сам спросил.

– Моя жизнь не так динамична. – Она кладёт ногу на ногу, открывается белое колено, руками в замке она обхватывает его, настраиваясь на деловой лад. – Расскажу, зачем пришла.

– Хочешь чего-нибудь? – Я, продолжая вспоминать правила этикета, приподнимаюсь с кресла.

– Да, воды. Я помню этот роман, ты читал его тогда, в наших поездках.

– Какой? – я поворачиваюсь в сторону, в которую нацелен нос Жаклин.

На полке среди немногих выставленных из коробки старых книг сиротливо лежит роман «Цветы для Элджернона» с замятыми углами обложки.

– Да уж, эта книга добавляла меланхолии к нашим и без того «весёлым» каникулам. Как ты запомнила, что я читал её? – Вопрос был глупым: Жаклин запоминала всё, что со мной связано.

– Мне нравились эти каникулы. Мы были как семья, нельзя недооценивать это. – Жаклин внимательно разглядывает кабинет.

– Пожалуй. Но без многого я бы, пожалуй, смог прожить. – Я чешу в затылке.

– Знаешь, всё это время я думала о том, какую роль я сыграла в ваших делах. Я всегда считала, что человеческая мысль, память – продукт из тончайшего шёлка и ничего лишнего туда вплести нельзя.

– Оказалось, можно, – говорю я по-злодейски. – Но да, Коч тогда знатно упарывался. Пару раз я даже думал, что вот-вот он пропадёт с радаров.

– Я чувствую вину. Я не смогла предостеречь вас от опасности, была занята другим – собой.

– Дети выросли, так ведь?

Она не ответила. Странно и несвоевременно слышать всё это сейчас от Жаклин. Я не хочу спорить и освежать память, но по большому счёту не то чтобы она пыталась нас переубедить – скорее, боялась испортить свою репутацию. Сейчас я сижу и жду, пока она перейдёт к сути. Но Жаклин продолжает прелюдию.

– Нельзя было нам этим заниматься с самого начала. Нарушать естественный процесс, понимаешь?

– Тем не менее ты возилась с нами.

– Мы попали в зависимость друг от друга. Я была против вашего проекта, но не могла вас бросить, особенно… – Жаклин замолчала, будто забыла что-то. – …Брайана. Не тогда. Он бы просто погиб. Сейчас я чувствую вину за эту глупость. Я была малодушна.

– Джеки, мы не можем вернуться в прошлое, – не выдерживаю я и повышаю голос. – Ты говорила, что у тебя есть предложение. – Я вынужден выдернуть её из воспоминаний. Вся эта остаточная сентиментальность и ностальгия звучит сейчас нелепо и надменно.

– Было и приятное. Мне нравились наши с тобой сеансы психотерапии. Но теперь между нами барьер. – Она кладёт обе руки на стол ладонями вниз, будто он и есть барьер.

– Я бы не называл это сеансами. Мы просто подолгу болтали и смотрели друг на друга.

– Жаль, что это закончилось.

– Что ж… – мысленно развожу я руками.

– В общем, я долго думала над всем этим и решила, что не брошу вас. – Жаклин привстала, расправила юбку, сменила позу и на мгновение задумалась, затем наконец принялась излагать суть: – В течение нескольких лет моя деятельность была сопряжена с поездками в психиатрические лечебницы, и выяснилось, что многие из них пустуют.